Подчиненная с приветом - Лина Эрали
Поступать ездили вместе, выбивать комнату в общаге тоже. Папа тогда такой замок навороченный на дверь установил. Они звонили мне по несколько раз в день, и каждый раз напрягались, когда на заднем фоне становилось шумно. А в общаге тихо не бывает.
В итоге папа нашел подработку, чтобы я могла снимать скромное, но отдельное жилье. Благо я быстро нашла работу в ивент агентстве и с горем пополам убедила отца уволиться со второй работы, так как она была очень вредная.
Встречаться с парнями не запрещали, разумеется, но беспрестанно стращали какие мужики ужасные и беспринципные существа.
Со временем стало легче, потихоньку они привыкли к мысли, что я большая девочка. Но повышенная тревожность и беспокойство за свое чадо не искоренилось, а лишь дремало, ожидая своего часа.
— То есть, — вкрадчиво и недобро растягивая слова говорит папа, — вы, будучи непосредственным начальником завели роман со своей подчиненной. Я правильно понимаю?
— Он мне больше не начальник. Я же говорила, что устроилась в другую компанию, — поспешно вклиниваюсь, потому как поняла в какое ужасное русло направились отцовские мысли. Но быстро замолкаю, когда он полосует меня таким взглядом, каким смотрел на меня раза три за всю мою жизнь.
Мама тихо всхлипывает, и это плохо. Все же я надеялась, что она будет мыслить более здраво, но судя по всему у нее картина вырисовывается такая же отвратительная. Их молоденькую дочку соблазнил гендир-кобелина.
Ну, что доволен? — говорю Кириллу глазами. Он к его чести сносит подобные намеки вполне достойно. По его выражению лица не скажешь, что его это задело. Но я-то неандертальца уже знаю. Напрягся, да еще как.
— Все верно. Понимаю, как это выглядит со стороны, но хочу уверить вас, что намерения у меня самые серьезные, и Ладу я люблю.
— Уверен вы приложили не мало усилий, чтобы завоевать мою дочь. Но власть над юной, наивной девушкой наверняка облегчила задачу. Особенно, когда можно пригрозить увольнением и бог его знает чем еще.
35
— Папа! — резко вскакиваю, едва не опрокидывая стол. — Как ты можешь? Не говори так.
— Лада, успокойся, все нормально, — Кирилл ласково гладит мою руку.
— Нет! Не нормально! Я по-твоему кто? — обращаюсь к отцу. — Дура набитая? — глаза и нос щиплет, тело пробирает дрожь. Я никогда так не говорила с родителями. Всегда. Всегда с пониманием относилась ко всем их закидонам. Но это уже перебор.
— Ты не дура, Лада. Просто жизни еще не знаешь. Что мы с твоей матерью еще должны думать? Что генеральный директор крупной компании вдруг наплевал на все социальные различия и воспылал ослепляющей любовью?
— А я что этого не достойна?
— Ты достойна самого лучшего, дочь. Ты настоящее сокровище. И этот хлыщ явно не дурак, ясное дело, — зажмуриваюсь от стыда, мне ужасно неудобно, что папа говорит о Кирилле в третьем лице. — То что я инженер на заводе не значит, что меня можно одурачить. Я прекрасно вижу его мотивы. Наивную, восторженную девочку из провинциального городка гораздо проще прогнуть под себя и сделать из нее послушную зверушку. Ты будешь детей рожать, дома сидеть, а он в это время по курортам с модельками таскаться.
Господи, я точно отцовская дочь. Я ведь и сама об этом думала, и не раз. Но только в начале отношений, ну и во время ПМС иногда бывает, когда эмоциональные приливы и отливы дурят голову.
— Александр Михайлович, я многое готов выслушать в свой адрес, но насчет Лады вы не правы. Вы же, как никто другой знаете свою дочь. И потому прекрасно осознаете, что уж кого-кого, а вот Ладу совершенно невозможно заставить делать что-либо против ее воли. И повторюсь, я ее люблю.
Кирилл говорит спокойно, с аристократическим достоинством, но без излишней пафосности. И от этого на фоне наших горячих споров с отцом смотрится еще более чуждо, но так привлекательно. При одном взгляде на него, такого красивого и благородного, клокочущая по венам злость медленно затихает.
Что я в самом деле так завелась? Знала ведь, как будет и морально готовилась отбиваться от нападок папы.
— Я тоже его люблю, пап. И вас с мамой люблю, очень. Пожалуйста, доверьтесь мне. Ты прав, я еще не знаю жизни. Но как мне ее познавать, если вы, как две квочки надо мной кудахчете?
Судя по маминой грустной и виноватой улыбке понимаю, что один родитель проникся, а вот второй… Папа отводит взгляд в сторону и думает. Беззвучно, но при этом парадоксально громко. Несколько секунд напряженной тишины кажутся вечностью. Не скатиться в истерику не дает лишь, то что Кирилл крепко держит мою руку, поглаживая большим пальцем запястье, и уверенно удерживает мой взгляд. В этом молчаливом зрительном контакте читаю обещание — выдержать все испытания и ни за что от меня не отказываться.
— Хорошо, — обреченно вздыхает папа, а за ним и я с мамой. — Но если что… хоть одна слезинка — бабки тебя не спасут, даже если армию телохранителей себе наймешь, усек?
— Более чем, — кивает Кирилл понятливо.
— Ладно. Кать, а горячее у нас сегодня будет или как? — неожиданно весело произносит папа.
— Да-да, сейчас принесу. Сиди, дочка, я сама. У меня все готово, — а я сказать по правде и не собиралась помогать. Не готова я еще папу с Кириллом наедине оставлять.
— И настойку мою брусничную неси. Выпьем за знакомство, — папа мне подмигивает и примирительно улыбается.
После нескольких часов застолья, две бутылочки настойки и парочки совместных перекуров на балконе, между папой и Кириллом установились, если не теплые, то сдержанно-учтивые отношения.
— Хороший, — неловко бросила мама, когда мы на кухне наводили порядок, перед отходом ко сну.
— Да неужели? — не сдержалась от ядовитого сарказма.
— Ну, прости, дочка. Нам с папой очень тяжело. Мы понимаем, что ты уже большая, но для нас ты еще кроха. А он такой взрослый, с властью и деньгами. Страшно.
— А если бы он был таксистом, сантехником или электриком было бы не так страшно?
— Честно. Да. Но главное ты его любишь. Расскажи лучше, как у вас все закрутилось. Красиво ухаживал, да? — заговорщически прошептала мама.
Пришлось немного приврать. Вряд ли реальная история зарождения отношений добавит очков Озёрскому. Благо воображение у меня всегда было живым, да и Кирилл за эти месяцы не подкачал, и был образцовым парнем. На романтику он не скупился. Завтраки в постель, неожиданные поездки загород,
