Арина Ларина - Принц б/у
– Все равно под пиджаком сомнутся, – мудро рассуждала она.
Кроме того, Лиза, не привыкшая ухаживать за мужчиной, неприятно удивилась обилию грязного белья, появляющегося в шкафу. А еще Колясик много ел, громко храпел и не желал мыть общественный туалет и ванную комнату. Более того, у него обнаружились друзья, он приглашал их в гости, а по вторникам ходил с ними в баню. Ко всему прочему Коля уклонялся от разговоров о разводе с бывшей женой и никак не конкретизировал перспективы их совместного проживания.
Колясик тоже был не в восторге. Тем более что с утра Лиза выглядела не особо привлекательно.
Елена Сергеевна регулярно звонила ему на работу и требовала разобраться с наглой невесткой, которая, пользуясь безнаказанностью, всячески притесняла несчастную пожилую женщину.
– Давай я тоже к вам перееду, – ныла она в трубку, стараясь погромче всхлипнуть для более качественного оформления беседы. – Познакомь меня с девочкой.
– Мам, она не девочка, и жить у нас негде! – отнекивался Николай, злясь на Татьяну, затянувшую с примирением.
– Значит, пусть мать тут подыхает! – взвизгивала Елена Сергеевна.
На самом деле она предпринимала титанические усилия по выживанию Татьяны из квартиры. Не учтя момент, что достижение цели невозможно в принципе, так как Татьяне просто некуда уходить, бабка подсыпала ей в косметику соль и соду, по ночам протыкала ножницами сохшие в ванной комнате колготки, прятала ее вещи и, наметя по квартире мусора, высыпала его на ковер в комнате, где жила подлая невестка. Сама старуха продолжала ютиться в детской комнате вместе с внуками, мешая им смотреть телевизор и нудно зудя про дефекты их матери.
Таня тихо сходила с ума и уже готова была вернуть мужа, лишь бы приструнить чокнутую старуху, которую сынуля категорически отказывался брать с собой, как вдруг ей на выручку пришла Александра. С Шурой они иногда пересекались на сменах, та была добродушной хохотушкой и внимательной слушательницей, всегда готовой посочувствовать. Именно Шурочка в отличие от других сотрудниц пекарни не просто поахала и помыла косточки гулящему мужу, а взялась за дело серьезно.
– Значит, так. Прохиндеев надо учить. У меня брат есть, старший, поселишь его у себя, скажешь, что хахаль твой.
– Я так не могу, ты что! – замахала руками Таня. – Как я с ним буду, я ж его не знаю совсем!
– Да ты дослушай! Никто его тебе не сватает. У него по малолетству дури хватило, наколок себе понаделал, а теперь вытравливать дорого, так он и ходит, как урка. Бабке скажешь, что сидел за убийство. Он ее еще припугнет. Не волнуйся, сами бегом разменяются, и будешь жить спокойно. А то и вовсе свалят с перепугу!
Авантюра представлялась сомнительной, но как раз в тот день Татьяна обнаружила новые колготки с громадной дырой, а потом чуть не подушилась уксусом, налитым в пузырек из-под духов, поэтому предложение Шурочки попало на благодатную почву.
Именно в тот вечер Колясик в очередной раз решил навестить своих дам, чтобы проверить, не пора ли выносить трупы. Он был почему-то уверен, что Татьяна уже вполне готова повеситься ему на шею и начать зазывать обратно. Коля, конечно, планировал поломаться, но потом великодушно дать себя уговорить. Так бы все и случилось, если бы не Шура.
Настроившаяся на новый план действий, Татьяна хотела основательно подготовиться к знакомству с братом коллеги, поэтому вознамерилась помыть голову и привести себя в порядок. Увлеченная новой идеей, она даже не начала ершиться при виде Колясика, с отсутствующим видом рассевшегося в кухне. Поглядев на его тощую шею и просвечивающую плешку, Татьяна отстраненно подумала, что именно так заканчивается любовь, лопается терпение и разбиваются розовые очки. Перед ней сидел совершенно чужой, неприятный тип, похожий на нахохлившегося слизняка, пытающегося изобразить нечто значимое.
Безразличие жены его напрягло. Шикнув на мать, начавшую по десятому разу подробный рассказ про то, как эта каракатица изводит ветерана труда и без пяти минут инвалида, он посеменил за Таней.
– Выйди, я переодеваюсь, – лениво отмахнулась она.
Людям свойственно выдавать желаемое за действительное, поэтому Николай воспринял полуголую Татьяну как сигнал к действию, посчитав, что она разделась специально для него. А для чего еще? Ведь не мыться же собралась.
Получив по рукам и под дых, он с обидой констатировал, что все-таки супруга, теперь уже явно бывшая, собралась мыться, поскольку накинула халат и, даже не взглянув на скрючившегося от боли Колясика, утопала в ванную комнату.
Когда через пару часов разомлевшая и похорошевшая Таня вернулась после банно-прачечных процедур, ее ждал сюрприз. Николая она явно недооценила. Вместо того чтобы уместись к своей пассии зализывать раны, он переоделся в старые тренировочные штаны и лежал на разобранном диване с видом султана при гареме, тщательно взбив на тощей груди шерсть.
– Я сегодня ночую дома, – на всякий случай предупредил он остолбеневшую Татьяну.
– Ну вот, скатертью дорога, – усмехнулась Татьяна. – Дом у тебя уже давно не здесь. Кстати, багаж не забудь.
– Какой багаж? – не понял Коля.
– А вот этот, который в прихожей скрипит. – И она резко открыла дверь.
В комнату медленно спланировала Елена Сергеевна, халат которой раздулся от встречного потока воздуха, сделав ее похожей на белку-летягу. Довершали сходство два жидких пучка намотанных на бигуди волос.
– Шла мимо, дай, думаю, зайду, – независимо задрала подбородок бабка и ушлепала прочь.
– Иди, багаж догоняй, пока он не распаковался, – мотнула головой Таня.
– Я тут ночую, – неуверенно повторил Коля и попытался натянуть на себя одеяло.
– Куда в портках влез, а ну брысь! – В голосе супруги не было злости, лишь усталость и раздражение.
– Я сниму…
– Я тебе сниму! – Децибелы начали прибавляться. – А ну пошел отсюда живо!
Из прихожей послышалось подозрительное шуршание, похоже, партизаны снова ползли на исходную позицию.
– Ну, Татусик, давай мириться!
Коле до одурения не хотелось уходить из дома, к тому же жена, сиявшая после мытья натуральным румянцем, казалась намного привлекательнее Лизы. Здесь можно было спокойно брать из шкафа хрустящие, отглаженные рубашки, на полках всегда лежали чистые носки, а брюки радовали отутюженными стрелками. Дома можно было засесть в туалете на час с газетой, не боясь, что фанерная дверца начнет содрогаться от ударов и требований освободить помещение, поскольку снаружи уже очередь и облегчиться желает толпа соседей. Все познается в сравнении, и Николай только сейчас осознал, сколько плюсов было в его прежней жизни.
