Неудачница: перезагрузка (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

И всех заговорщиков выводят из банкетного зала под гробовое молчание. На их лицах написан испуг и недоверие. Они всё ещё не могут поверить, что все это происходит с ними…

В канун нового года.

— А теперь — музыку, — с лёгкой усмешкой произносит Глеб, как только двери за «нежелательными лицами» плотно закрываются.

И из колонок тут же раздаются первые аккорды какой-то приятной праздничной композиции, а двери служебных помещений распахиваются, впуская в зал официантов с подносами, полными вкуснейшей закуски.

— С праздником, коллеги, — говорит Глеб свои последние слова в микрофон и спокойно спускается со сцены.

Ему салютуют бокалами, и банкетный зал наполняется праздничным гомоном: громкими поздравлениями, смехом (пусть и немного нервным), звоном бокалов. Я чувствую это оживление — чувствую всем своим телом: люди начинают потихоньку расслабляться и искренне веселятся, сбросив напряжение последних пятнадцати минут.

— Пойдём к ребятам, — отыскав глазами Бесова и Макса, предлагает Лина и уже ведёт меня к ним, как останавливается посреди зала.

Прямо к нам, рассекая толпу, словно ледокол — замерзшие воды северного ледовитого океана, уверенной походкой шел Глеб. Ладно, вру сама себе — люди сами перед ним расступались, поздравляя его с отличной речью или просто желая ему счастливого нового года.

Бондарёв останавливается прямо передо мной, недоверчиво глядя на моё платье.

— Что это? — хмурится он, даже не пытаясь скрыть своего недовольства.

— Это Вера Вонг, Глеб. Последняя коллекция, — не отступая от меня ни на шаг, произносит Лина.

— Почему на тебе ЭТО платье? — он смотрит в мои глаза, и я вижу в его взгляде всё…

Внутренний подъём от своей победы; гордость, граничащую с самолюбованием, появившуюся после поддержки сотрудников компании; уверенность в себе.

Тотальную уверенность в себе.

— Потому что я его выбрала, — отвечаю спокойно и вижу, как ко мне направляется блондин.

— Выбрала? — между бровей Бондарёва появляется складка, затем он поворачивается к Лине, — Ты предложила ей платье в качестве подарка на прощание?..

— Моим подарком были серьги, — улыбается Лина, тоже заметившая приближение блондина.

Вознесенский останавливается рядом со мной, даже чуть впереди, чтобы было понятно, какую позицию он выбрал.

— Глеб, хватит, — спокойно произносит он, и я чувствую волны уверенности, исходящие от его фигуры.

Становится чуточку легче дышать.

— Что «хватит»? — склонив голову набок, уточняет брюнет, глаза которого опасно сужаются.

— Мила, если ты хочешь, мы можем уйти, — Макс поворачивается ко мне, заглядывая в глаза.

Хочу. Очень хочу.

— Уйти, не подарив своему бывшему начальнику последний танец? — спрашивает Глеб странным, словно лишенным всех эмоций, голосом.

— Я потанцую с тобой, — положив руку на локоть Макса, планирующего остановить весь это фарс, произношу уверенно.

Затем подхожу к Бондарёву. Словно в ответ на его мысли и желания, начинает играть медленная композиция.

Люди расступаются, освобождая танцпол для желающих… и я с ужасом понимаю, что желающих всего двое. Точнее — полтора. Я не очень желала, но была вынуждена подчиниться. В последний раз.

— Пожалуйста, не оставляйте нас одних, — одними губами прошу Лину и Бесова, которые стоят рядом и напряженно следят за моей ладонью, оказавшейся в цепкой руке Глеба.

Лёша при этом выглядит так, словно прямо сейчас ударит Бондарёва в лицо. Раз десять. Но Лина, угадав в глазах мужчины это желание, быстро подхватывает его руки и располагает на своей талии. Мне она подмигивает, и мы одновременно начинаем танцевать.

Первую минуту Глеб уверенно кружит меня по танцполу, не говоря ни слова. Я стараюсь смотреть куда угодно, но только не на него, — и встречаюсь взглядом с блондином. Лицо Вознесенского настолько напряжено, что я чувствую: ещё секунда, и он остановит Бондарёва.

Едва заметно качаю головой. Пусть это будет моим прощальным танцем.

— Итак, ты закрутила роман за моей спиной, — неожиданно спокойным голосом, почти лишенным эмоций, произносит Глеб.

— Нет, — отвечаю коротко.

А сама внутри улыбаюсь иронии судьбы: он подобрал именно те слова, что я сказала Лине сегодня утром.

— На тебе его подарок? — он не показывает глазами, не кивает и не махает рукой в сторону, но я прекрасно понимаю, кого он имеет ввиду.

— Да, — также коротко отвечаю.

— И при этом ты говоришь, что не закрутила роман за моей спиной? — жестко усмехается Глеб.

— В этом «предъявлении» сразу несколько ошибок, — произношу четко, — во-первых, я не «кручу романы». Во-вторых, я не встречаюсь с Максом. В-третьих, я не встречаюсь ни с кем.

— Но ты приняла его знак ухаживания, — Глеб резко разворачивает меня, так, что я едва удерживаюсь на ногах.

Однако, его рука на моей спине придерживает меня.

— А не должна была? — спрашиваю ровно, хотя хочется на него рявкнуть.

— Тебя так легко купить? — спокойно задаёт вопрос Бондарёв, а мои глаза округляются.

— Что? — переспрашиваю едва слышно.

— В чём я прогадал? В том, что не прислал тебе новое платье? — продолжает вопрошать «как бы в воздух» Глеб, а я начинаю задыхаться от возмущения, но ничего не могу из себя выдавить… Ожидала ли, что он начнёт унижать меня? Да, наверное, ожидала. Думала ли я, что это будет ощущаться так?.. — И как скоро ты с ним переспишь? Ты ведь в курсе, что Макс — наследник известной семьи банкиров, чей денежный оборот превышает даже мой собственный?.. Как долго ты выбирала между нами?

— Хватит, — шепчу, глядя невидящими глазами куда-то вперёд.

Затем останавливаюсь. И когда Глеб пытается продолжить двигать моё тело в танце, вырываю у него свои руки и отступаю на шаг.

— Не устраивай сцен, — одними губами произносит Бондарёв, умудряясь даже в этих тихих словах транслировать командный тон.

— Перестань оскорблять меня, — парирую негромко, опустив голову.

Люди вокруг танцуют, никто не слышит нашего разговора.

— Что тебя оскорбило? — сдерживая свои эмоции (которых явно было много), произносит Глеб.

— Каждое твоё слово, — по слогам произношу я, затем поднимаю на него глаза, — Тебе пора лечиться, Глеб. Возьми отпуск, съезди на море. Проветри свои мозги. Кажется, ты решил, что ты — царь и Бог, и все должны тебе подчиняться. Это не так. Ладно, твой случай, конечно, исключение: тебе действительно подчиняются сотни сотрудников твоей компании — но я больше не одна из них. И за то, что я не захотела играть по твоим правилам, ты решил раздавить меня морально? Это подло, Глеб. Это низко. И это недостойно генерального директора такого известного холдинга.

— Закрой свой рот, — цедит Глеб, взгляд которого становится реально опасным.

— А то что? Ударишь? Уволишь? Изнасилуешь меня прямо здесь? — смотрю на него с вызовом.

— Я никогда бы не взял тебя силой, — шипит Бондарёв, на скулах которого начинают ходить желваки.

— Нет, ты бы заставил меня подписать с тобой контракт, — горько усмехаюсь я, чувствуя, как к глазам подбегают непрошенные слёзы, признак моей личной слабости, — Это чёртов моббинг, да? Или как его там?..

Глеб резко поднимает взгляд на моё лицо. Видно, что это определение ему знакомо.

Успел выпытать термин у кого-то из «нежелательных лиц»?

— Я… — выдыхает он, — я никогда…

— Да? — смотрю на него с болезненной улыбкой, — серьёзно?.. А что ты, по-твоему, сейчас делаешь?..

Ладони Бондарёва сжимаются в кулаки, а в следующее мгновение меня отодвигают за широкую спину (я успеваю лишь поднять взгляд и увидеть светлые волосы), а по бокам от Глеба вырастают Бесов, Лина и… Татьяна.

— Хватит, Глеб. Поиздевался над девочкой — теперь отпусти её, — произносит наследница семьи Хейфец, глядя на Глеба серьёзно и сосредоточенно.

— Это что, группа поддержки? — усмехается Бондарёв, ничуть не теряясь от смены обстоятельств, — Или мне стоит позвать охрану?

В его глазах нет напряжения, лишь искреннее недоумение.