Пьер Рей - Вдова
Садовник даже позволил себе высказывания, граничащие с богохульством: «Что вы все имеете против Вдовы? В конце концов, она, может, не так скупа, как наш господин!» А ведь этот негодяй хорошо знал, что Урсула обязательно передаст его слова Арчибальду. Настоящий конец света! Всю жизнь беззаветно служить ему, а на склоне лет, когда Господь вот-вот призовет ее к себе, столкнуться с таким предательством.
Час назад Урсула безуспешно пыталась дозвониться своему священнику — отцу Полю-Людвигу, чтобы попросить его о помощи. Уже тридцать лет она не принимала ни одного важного решения без его одобрения. Отец Поль-Людвиг возглавлял местную общину антуанистов, которых по всей стране насчитывалось 350 тысяч. Основателем движения был Луи-Антуан, рабочий-шахтер из Жемап-сюр-Меза, который сто тридцать лет назад стал проповедовать бескорыстную любовь к ближнему, глубокое уважение к своей вере, основанной на молитвах и христианских добродетелях. Всю жизнь Урсула старалась следовать этим заповедям.
Но как любить ближнего, если он приходит из ада, чтобы вас уничтожить?
— Урсула!
От внезапного испуга она чуть было не выронила баночку с этикеткой: 27 февраля 1933 года, Атланта, Джорджия. Она нажала кнопку переговорного устройства.
— Да?
— Вас просят к телефону, — сообщил Альберт, лакей.
— Кто?
— Священник Поль-Людвиг. Вас соединить?
— Господи! Поскорее. — Она схватила трубку.
— Моя добрая Урсула.
— Отец мой! Ах, отец мой, если б вы знали!
— Скажите мне, дочь моя…
— Я пыталась к вам дозвониться. Страшное несчастье вот-вот обрушится на господина!
— Он болен?
— Он хочет жениться!
— Мы в курсе.
— Это ужасно, отец мой!
— Ужасно.
Голос Поля-Людвига доходил до нее искаженный металлическими шумами, но такой теплый, такой настоящий, как голос самого Бога.
— Вы знаете на ком, отец мой?
— Увы…
— Грех! Грех войдет в дом! А я ничего не могу сделать, чтобы защитить господина!
— Нет, Урсула, нет.
— Что, отец мой?
— Молитесь, дочь моя, молитесь. Бог да услышит ваши молитвы.
— Вы будете молиться вместе со мной, отец мой?
— Да, Урсула, да. Мы можем сделать больше: я пришлю к вам наших братьев и сестер, чтобы они помолились с вами.
Урсулу переполняло чувство благодарности: она больше не была одна, Господь был на ее стороне!
— О, отец мой, спасибо! И надо же было случиться, чтоб эта женщина околдовала господина.
— Мы его расколдуем!
— Как, отец мой, как? Он ни во что не верит!
— Не беспокойтесь. Мы совершим большой ритуал. Очертим круг. Она больше не сможет проникнуть в ваш дом. Урсула?
— Слушаю, отец.
— Будьте готовы принять наших друзей. Они будут у вас через час. Согласны?
— Да! Да!
— Вы уверены, что никто не сможет их унизить?
— Отец мой!
— Не забывайте, что вы на службе у безбожника.
— Я молюсь за него днями и ночами.
— Возможно, он захочет прогнать наших братьев, помешать им молиться.
— Его не будет дома до вечера.
— Итак, будьте готовы, дочь моя, мы идем. Зло не сможет противостоять нашим молитвам.
— Я жду вас, отец мой! Жду вас!
Разговор был закончен. Несмотря на свой артрит, не зная, сможет ли она подняться, Урсула рухнула на колени, чтобы вознести горячую молитву благодарения Господу. И то обстоятельство, что она в этот миг машинально сжимала в руке тысячную баночку с датой — 27 февраля 1933 года, ни в коей мере не могло помешать Создателю считать ее одной из праведниц.
* * *Лон водила Перикла по городу уже часа два. Пешком они обошли все лавочки в порту, все таверны. Конечно, Квика нигде не было. Лон во время этих странствий больше молчала, думая о своем: заметил ли Квик ее отсутствие, волновался ли за нее. С ним этого нельзя было знать. Иногда он уходил в себя без всякой видимой причины. И Лон чувствовала, что лучше ему не мешать.
— Думается, мы его не найдем, — сказал Перикл. — Вас это волнует?
Лон, улыбаясь, пожала плечами. Перикл снова нарочито равнодушно заговорил:
— Вы упоминали, что он уехал в порт на машине. Может, он уплыл на чьей-нибудь яхте?
— Нет, — поторопилась ответить Лон. — Ни у кого в Эримопулосе нет яхты.
— Мне это чертовски надоело. Что будем делать?
— Послушайте, ну уедет он завтра, но здесь ведь близко. Завтра же и окажется в Париже. Так что вас беспокоит?
— А машина? Думаете, что его включат в число участников, если у него не хватит времени испытать машину?
Они опять оказались на набережной, там, где Перикл припарковал «остин». В неглубокой воде были ясно видны мириады маленьких рыбешек. В солнечном сиянии волны они, казалось, все время меняли направление.
— Ну, вы идете? Я подвезу вас. — Он открыл дверцу своей колымаги.
Лон запротестовала.
— Не утруждайте себя! Мне надо повидать подругу. Я поймаю такси!
— Я буду ждать вас. Нужно его обязательно найти! Если его нет здесь — значит, он там.
— Господин Перикл…
— Да?
Лон задержала дыхание. Надо было во что бы то ни стало помешать этому слизняку поговорить с Квиком. Инстинкт ей подсказывал, что, если они встретятся, Квик уедет и она его больше никогда не увидит. Скорее, как можно скорее надо улизнуть отсюда — неважно куда. Квик был достаточно импульсивным, чтобы даже не потребовать у нее объяснений. Она бы сочинила историю о местах, где полно рыбы, и увезла бы его в другой конец страны.
— Господин Перикл. Я вспомнила! Квик, кажется, собирался в Айос-Николаос. Да! Точно!
— Что ж, поехали туда! — сказал он, не спуская с девушки глаз.
— Нет, это далеко. Мне уже надо возвращаться.
Один час! Да пошлет ей небо еще один час! Она бы позаботилась об остальном!
— Айос-Николаос? Вы уверены? Хорошо, съезжу один.
— Конечно! Вы найдете его там, в маленькой таверне у моста на канале, в порту. Мы всегда туда ездим!
— О'кей. Если мы там не встретимся, передайте ему, что я тотчас же вернусь в Эримопулос. Уже не знаю, выпустят ли его на гонку или нет. Его ждут сегодня вечером, понимаете?
— Конечно же! Я ему все передам!
Он кивнул головой, включил стартер. Машина, чихая, удалилась. Лон подождала, пока она исчезнет за молом, и вскочила в единственное местное такси.
— Эримопулос! Быстрее!
Вскоре такси миновало последний дом и помчалось по ухабистой дороге, ведущей к пляжу. Лон от нетерпения все время сжимала и разжимала кулаки. Как ей хотелось уметь летать!
Перикл раскурил одну из своих ужасных сигар. Он сидел за рулем «остина», укрытого в зарослях тамариска. Когда такси пронеслось мимо, оставляя облако пыли, он через двадцать секунд мягко включил стартер и поехал следом. Потерять их было нельзя: туда вела лишь одна-единственная дорога.
