Сандра Хилл - Люби меня нежно
– Да, Элвис был королем, – набросился на принца Элмер, – но небесный Король один, и никто не смеет оспаривать его место. Лучше бы тебе помолчать, если готовишься произнести священную клятву! Иначе ты рискуешь навлечь на себя его справедливый гнев.
– Я думаю, он уже наказал меня. Разве я не собираюсь жениться? – парировал Феррама.
Синтия нахмурилась. Она понимала собственные мотивы. Она была согласна использовать принца для обретения свободы, но то, что он проявлял такую несговорчивость, приводило ее в ярость. В конце концов, разве не он первым попросил ее руки?
Да, конечно, предложение было сделано под давлением чрезвычайных обстоятельств. Колдовство приравнивается к особым обстоятельствам, разве не так? Она не сомневалась, что Элмер что-то подсыпал им в напиток. Иначе как объяснить то, что они изображали из себя Элвиса и Анну-Маргарет, ощущали прикосновение чужих рук и видели друг друга обнаженными?! Бог ты мой, и это произошло с ней! Как иначе толковать все происшедшее с ними?
– Я тебе так скажу, наглец и невежа, – продолжал Элмер. – Только Всевышний может превратить осла в породистого скакуна. Поэтому радуйся, что ты попал в число счастливчиков, а не наоборот.
– Ты намекаешь на то, что мне не хватает знатности?
– Нет, я прямо говорю, что ты ведешь себя, как осел, – выпалил Элмер. – Я не заколдовывал тебя, хотя с удовольствием опробовал бы на тебе парочку новых проклятий за то, какую черную неблагодарность ты проявляешь.
– О, я дрожу так, что с меня сейчас ботинки свалятся, – ответил Феррама. – Вернее, свалились бы, если бы хоть кто-нибудь догадался мне их дать.
Он выразительно посмотрел на свои босые ноги.
– Я бы на твоем месте тоже дрожал. Не зли меня!
– И что будет? – грозно отозвался Феррама.
– Пусть дьявол лишит тебя радостей, а в твоей овсянке не будет ни сахара, ни сливок. Пусть огонь в твоей душе никогда не гаснет, так что тебя всегда будет съедать жажда. Пусть у тебя будет зуд, но не будет ногтей, чтобы почесаться. Пусть у тебя вырастет свиной пятак, а рот будет, как у овцы.
– Довольно! – корчась от смеха, воскликнул Феррама.
Элмер, крайне раздраженный, выскочил за дверь, чтобы посмотреть, что могло так надолго задержать Наоми и Рут.
– Нам надо поговорить с глазу на глаз, – сказал вдруг Феррама Синтии.
Она стояла, опираясь на костыль, как на трость. Они стояли уже так долго, что боль в стопе снова дала о себе знать. Синтия тоже была босиком.
Поддерживаемая принцем, она присела на софу. Стоять в таком платье было настоящим испытанием, но присесть так, чтобы не обнажить ногу от бедра, и вовсе оказалось делом безнадежным. Синтия пыталась придержать разрез, но все бесполезно. Более того, Синтия с возмущением заметила, что принц не сводит глаз с ее ног. Он смотрел так, словно готов был съесть ее.
Она должна была рассердиться. Она должна была оскорбиться. Она должна была сделать хоть что-нибудь, но его близость словно притупила все ее инстинкты.
Она знала лишь одно: нет ничего приятнее, чем ощущать себя столь желанной. Да не кем-нибудь, а настоящим принцем!
Если бы она была уверена, что ее влечет к нему, потому что он воплощает ее детские глупые мечты, она могла бы принять это. Если бы она была уверена, что ее влечет к нему, потому что он чертовски красив, она могла бы принять и это. Но Синтия чувствовала, что между ними растет и крепнет связь. Они становились родными друг другу, и это ощущение не могло не пугать ее своей глубиной и серьезностью. Если то, что она чувствовала, называлось любовью, то Синтии не суждено было убежать – как бы она ни пыталась убедить себя в обратном.
Феррама, с трудом подыскивая нужные слова, взял ее за руку.
Ее пульс участился.
Когда принц заметил свежий маникюр и все тот же ярко-розовый лак, которым Рут снова накрасила ей ногти, по его лицу скользнула улыбка, а в уголке его рта появилась ямочка.
Но затем он снова стал серьезен и приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. Пальцы второй его руки сплелись с ее пальцами, и это невинное прикосновение дарило ей необыкновенные ощущения.
Они смотрели друг на друга, словно желая узнать какую-то тайну. Волшебство окутывало их, как облаком, ограждая от забот и тягот мира.
Принц откашлялся.
Синтия едва заметно вздрогнула.
– Ты знаешь, мы не обязаны идти на это, – сказал он. Он понимал, что брак не должен быть ловушкой, поэтому давал своей будущей жене возможность выбора.
– Нет, обязаны.
Синтия попыталась освободить руку, но он крепко держал ее.
– Наоми ни за что не отпустит нас. Это наш единственный шанс на освобождение. Если ты не хочешь этого, скажи об этом прямо.
– Нет, Синтия, я не ищу повода отказаться от своих слов, – хрипло произнес он. – Больше всего на свете я хочу, чтобы эта церемония состоялась. Честно.
Она зарделась.
– Это не твои слова, а колдовство Элмера. В тебе говорит похоть.
– В этом у меня сомнений нет.
Похоже, его нисколько не взволновали ее слова.
– Разве тебе безразлично, что с нами будет?
– В том-то и дело, что я, похоже, не могу смотреть на все это со стороны.
«О, он опытный искуситель! Он, наверное, играл подобную роль тысячи раз. Но как бы я хотела ошибаться… Боже, как бы я хотела…»
– Но ты же понимаешь, что так не приходят к решению о браке.
– Я согласен, но думаю, что даже если бы обстоятельства сложились по-другому, я бы все равно хотел… Сейчас не время предаваться фантазиям.
Он казался взволнованным.
Что он хотел сказать? Синтия чувствовала, как его беспокойство передается ей. Она стала слишком впечатлительной. Ах, ну почему сердце так бьется?
– Я представлял свою свадьбу более традиционной. Думал, что обвенчаюсь в присутствии друзей и членов семьи, – робко признался он. – Что будет звучать орган, церковь будет утопать в цветах, а невеста торжественно направится к алтарю в белом подвенечном платье.
Синтия с изумлением слушала принца. Он пересказывал «чисто женский» сценарий торжества. Возможно ли такое? Она никогда не думала о том, как будет проходить ее свадьба, потому что ее судьба складывалась совсем не так, как у других девушек.
– Лично я не представляла себе своей свадьбы. Хотя бы потому, что не думала, что вообще выйду замуж, – ответила она.
«Разве что когда была маленькой девочкой, которая верила в сказки».
– Ох, Синтия, – сочувственно пробормотал он, похлопав ее по плечу.
Она отстранилась. С какой стати он жалеет ее? Нет, этого она не перенесет.
– Кстати, если в этом сценарии присутствовала невеста-девственница в белом, то тебя ждет разочарование. Я, знаешь ли, пару-тройку раз была изрядно опорочена.
