Вера Копейко - Последний фуршет
— Чего именно? — спросила она, с некоторым разочарованием забирая листы с текстом.
— Нагрей металл до цвета луны. Какой она гуляет по небу в июне или июле, — повторил он.
— Вообще-то получилось коряво, — Лиза поморщилась. — Я пыталась зарифмовать, но у меня нет поэтического дара. — Он был у Славика, вдруг вспомнила она, но тот и слушать не хотел о клинках.
— Я знаю, почему не получилось, — сказал Сергей, не отводя глаз от ее губ.
— Почему?
— Надо прогуляться под луной. Могу сопроводить, — насмешливо добавил он. — Прямо сегодня.
Лиза почувствовала, как порция крови рванулась и толкнулась в живот.
— Нет, нет, — порозовела она. — Обойдемся без стихов. Вы ведь и так все поняли... О цвете металла.
— Я все понял. Вы, я думаю, тоже, — тихо добавил он.
Лиза сделала вид, будто ни о чем не догадалась. Нет, нет, он останется для нее только мастером, и больше никем.
Лиза прошла в ванную и пустила воду, собираясь отмокнуть в пене. Вода лилась водопадом и ревела — трубы старые. Внезапно она увидела...
...Новый год они отмечали со Славиком вдвоем. Всегда. Им больше никто не был нужен.
На тот Новый год Лиза решила устроить купание со свечами. Купила упаковку плавающих свечей и приготовила ванну. Она пустила их на воду, выключила свет. Свечи горели, отбрасывая таинственные отблески. Лиза быстро разделась и осторожно вошла в воду.
— Лиза, Лиза! — звал ее Славик из комнаты, и, как всегда, когда не сразу находил жену, в его голосе слышался испуг. Она закрыла глаза и молчала, ожидая, когда он обнаружит ее.
Наконец дверь ванной распахнулась, пламя свечей дернулось, но не погасло.
Она не смотрела на него, но могла представить себе его серые изумленные глаза.
На зеленый коврик упали джинсы, следом — футболка, трусы. Лиза почувствовала, как вода поднялась до подбородка — это он ступил в ванну.
— Осторожно, — предупредила она.
Лиза едва не зажмурилась, когда увидела, как его возбудившееся тело погружается в воду. Такое тело обещало то, чего она так хотела...
Колебались свечи на воде, гасли, переворачиваясь. Но Лиза сама была, как свеча, она горела, пылала, он тянулся к ней, загораясь еще сильнее...
То была невероятная новогодняя ночь. После которой Лиза согласилась оставить работу...
Она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Тоска о чем-то несбывшемся или потерянном, а может, ненайденном? Лиза резко выпрямилась.
Нет, слезы ни к чему. Они только портят кожу, особенно под глазами. То, что было — ушло. Никогда больше ни для кого она не станет удобством в жизни. Только партнером.
Лиза протянула руку и переключила кран на душ. Никакой ванны, душ и спать, скомандовала она себе.
Завтра необходимо все выяснить о выставке в Нюрнберге. Она хочет выйти со своими ножами в Европу. Законодательство многих стран относится к ним иначе, чем к огнестрельному оружию, не требует разрешительных бумаг, поэтому у нее есть шанс предложить свои клинки.
Завтра она поедет к Тамаре Грандль. Родители ее мужа живут в Нюрнберге, они закажут ей гостиницу и арендуют стенд. Это будет дешевле, чем через московскую фирму.
23
Славик сидел, тупо уставившись в окно. За стеклом зеленел газон с кривой сосной, чью кривизну удерживал и поддерживал трос, прикрепленный к металлическому стержню. Он показался себе похожим на эту сосну, которая не падает только потому, что есть некто, кто подпирает его. Его сын. И сын Такико. Которой больше нет рядом с ним. И нет нигде.
Ребенок не плакал, он лежал в кроватке, купленной на вырост — Славик и не предполагал, что подобные бывают — ребенок растет, а ты раздвигаешь кровать. Такого не было в его детстве и даже в детстве Наташи.
Воспоминание о сестре, беспомощном младенце, вытеснившей его из сердца матери, укололо Славика. Кажется... кажется, теперь он начинает понимать, почему мать отодвинула его от себя. Тем самым нанеся сыну страшную обиду.
Разве этот мальчик, которого Такико настояла назвать русским именем Мишутка, о котором она мечтала, может обойтись без него? Без человека, который должен отдать ему себя, свои силы, чтобы вскормить?
Славику казалось, что у него нет таких сил. Он и не думал о них, когда рядом была Такико.
Но произошло то, что произошло.
Если бы он водил машину, корил себя Славик, то поехал бы сам. И ничего бы не случилось. Но Такико возила его, как до нее — Лиза. Нужно было встретиться в Кобэ с человеком, который привез деньги от Андрея Борисовича.
Такико, как ему рассказали, ехала по узкой дороге вдоль края ущелья. Рядом был заповедник, в котором полно мартышек. Она притормозила, и одно животное прыгнуло к ней на капот. Резкое движение рулем — и Такико растворилась в небытии, как умела растворяться в Славике.
Теперь он для мальчика и отец и мать.
Какой нестерпимо зеленый газон. Славик зажмурился. Ему показалось, что глаза защипало от яркого цвета. Как поле для гольфа, торопливо вспомнил он, чтобы уйти от печальных мыслей. Но и новые оказались не веселей. О Лизе.
... — Мы едем в гольф-клуб, — объявил Славик и выжидающе посмотрел на нее.
— Куда это? — спросила она, продолжая натирать дверцу шкафа салфеткой с мастикой для дерева.
— Недалеко. Но шикарно. Единственное место в России, где есть правильное поле для гольфа. На восемнадцать лунок.
Лиза перестала тереть шкаф и повернулась к нему.
— Давно ли ты стал поклонником этой великосветской игры? Я, по-моему, пропустила. Или... ты не соизволил мне рассказать? Ты уже был там? — сыпала она вопросами, пытаясь сообразить, что ей не понравилось в его словах. Точнее, что задело.
— Нет, я не был. Мы поедем туда вдвоем. Твой новый джип годится для этого.
— А ты не хочешь сам порулить, а? — вдруг вырвалось у нее.
— Зачем? — Он пожал плечами. Клетчатая рубашка сморщилась на плечах и снова расправилась. — У тебя получается так здорово. Ты очень подходишь джипу.
— А тебе в качестве личного драйвера, — усмехнулась Лиза, снова прижимая салфетку к двери шкафа. — Что мы там должны делать?
— Болеть на этот раз. Мой новый клиент просил приехать.
Она вздохнула:
— Он будет играть?
— Ему нужна поддержка. Он оплачивает наш номер.
— Мы едем с ночевкой? — Лиза поморщилась.
— Тебе не хочется?
— Я собиралась поехать на дачу.
— Не важно, — Славик поднял руку. — Ты мне нужна там. Знаешь, сколько стоит номер в деревянном коттедже? Одноместный почти равен половине стоимости моего авторского листа.
— Ты теперь измеряешь только листами, как японцы площадь своего дома — татами. — Она засмеялась.
