С тобой по краю - Анна Мишина
Больше мы не касаемся темы ночного разговора. Обедаем вместе, к нам присоединяется папа. А потом идем гулять с Натаном и Ариной в парк, по нашему привычному маршруту.
В восьмом часу Грозовский засобирался в Москву. Прикидываю в уме, во сколько приедет. Вздыхаю. Опять в ночь, и сможет ли спать после всего?
– Я буду на связи. Если что, звони, – говорит мне, когда мы стоим у его машины.
Тяжело его отпускать. Но надо.
– Хорошо, – прячу руки за спину. Пальцы покалывает, как хочется его коснуться. Но проявление чувств сейчас абсолютно неуместно. – И ты тоже звони, – выдаю коротко.
Он кивает и садится в машину, заводит двигатель. Я отступаю в сторону, он страгивается с места, медленно выезжая со двора. Странное и неприятное чувство разливается внутри. Сожаление, что не повелась на поводу у эмоций и не позволила себе коснуться его. Ведь черт его знает, что будет завтра.
Уже готова вернуться домой, как замечаю, что машина Натана останавливается, а потом быстро сдает задним ходом.
Резко тормозит и мужчина выскакивает из машины. Летит на меня. Я замираю. Сердце, кажется, спотыкается. А он сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Чувствую, как бьется его сердце. Сильное, мощное. Его руки намертво к себе прижимают, что сделать вдох сложно. Утыкается носом мне в волосы. Запускает пальцы в них и чуть назад оттягивает, заставляя посмотреть ему в глаза. И я смотрю. Облизываю губы, потому что они пересохли от волнения. Вдыхаю его запах. Он проникает с воздухом в легкие и разносится по венам.
– Люблю тебя, – говорит охрипшим голосом и смотрит-смотрит, – хочу, чтобы ты знала. Всегда любил, но боялся самому себе в этом признаться.
Его взгляд останавливается на моих губах и он впивается своими, не дав мне возможность ответить на его слова. Да и я не знаю, что ответить. Сейчас я чувствую только напор его горячих губ, его язык, который вторгся в мой рот и занимается исследовательской деятельностью. Слов нет, одни сумасшедшие, жгучие эмоции. Накрывает, как цунами. Отвечаю на поцелуй, не могу не ответить. Обнимаю его, впиваясь ногтями в ткань пальто. Боюсь отпустить, иначе упаду. В ногах слабость жуткая. А внутри разгорается пожар. Всхлипываю ему в губы, не в состоянии выдержать этот шквал эмоций.
– Тише, маленькая, – отрывается от моих губ, прижимает к себе.
Поток слез прорвал плотину. Меня потряхивает в его руках. Я так хотела это услышать. Так хотела! А услышав спустя два года, оказалась не готова к его признаниям.
– Прости, – говорит мне в волосы. – Не хотел тебя расстраивать.
Молчу, шмыгая носом.
– Поедем со мной? – просит.
Я хочу возмутиться, но он не дает, продолжая говорить.
– Нет, – качает головой, обхватывает мое лицо руками и смотрит в глаза. – Не сейчас. Я понимаю, хоть и идиот, – мягко улыбается. – Подумай. Как будешь готова. Я подожду, малыш, слышишь? – и снова целует меня в губы. – Обещаешь, что подумаешь?
Киваю. И робко улыбаюсь. Мне хочется ему верить. Очень хочется.
– Все, мне пора. Иначе передумаю. И чтобы уехать, вам придется ехать вместе со мной, – улыбается нежно.
Обхватываю его ладони своими.
– Я позвоню, – обещает.
– Я буду ждать, – отвечаю и отступаю, выпуская его пальцы из своих.
Натан еще минуту смотрит на меня, будто хочет запомнить этот момент, и, сев за руль, срывается с места.
Глава 25
Павла
Не могу уснуть. Ворочаюсь с бока на бок и сон не идет. Внутри все струны вибрируют от напряжения. Волнение накатывает, укутывая в свой прочный кокон. Пульс частит, в груди давит. Поглядываю на часы. Ровно одиннадцать. Это все из-за сбитого графика. Только из-за него. Снова поворачиваюсь. Прислушиваюсь. Аришка спит. Но у меня больше нет сил лежать. Поднимаюсь, надеваю халат и выхожу из комнаты. Отца застаю в кухне.
– А ты чего? – спрашивает и разглядывает меня.
– Не могу глаз сомкнуть, – поджимаю губы и сажусь за стол.
– Сейчас чайку плесну, – поднимается и начинает разливать чай по кружкам.
Через минуту передо мной стоит чашка с горячим чаем. Лимон на блюдце и даже креманка с малиновым вареньем.
– Чего смотришь? – усмехается.
– Не хочется, – подпираю рукой лоб и закрываю глаза. – Что-то слабость дикая.
– Ты тут у меня чего? Болеть надумала? Привез твой москвич заразу нам московскую? – хмурится.
– Да ну что ты, пап, – отмахиваюсь.
– Тогда пей и иди спать, – командует.
И я слушаюсь.
Вернувшись в спальню, снова пытаюсь заснуть. На мгновение проваливаюсь в тревожный сон, но просыпаюсь от плача Арины.
– Т-ш-ш, – беру ребенка на руки и качаю. – Ты чего, сладкая? Все хорошо, – продолжаю убаюкивать. Малышка шарит ладошкой по груди. Это наш “успокоин”. Не медля, сажусь на постель.
Пока Арина ест, закрыв глазки, думаю. Сама виновата, вся на нервах и ребенок это чувствует. Дочь словно в подтверждение моих мыслей всхлипывает пару раз. Стираю подушечкой пальца слезинки с пухленьких щечек.
Укладываю на этот раз малышку с собой на кровать. Сворачиваюсь клубочком около нее, смотрю на свое чудо и стараюсь успокоить себя. Все ведь хорошо, с чего такое безумное волнение?
Снова открываю глаза. Резко вырывает из сна. Сердце заходится от накатившей паники. Да что это такое?
Кидаю взгляд на часы. Час. Безумие какое-то. Дочь спит. Я переворачиваюсь на бок и беру телефон с тумбочки. От Натана ни сообщения, ни звонка. Забыл? Решил не беспокоить?
Захожу в мессенджер. Но последнее время визита стоит позавчерашний день. Вчера он все время был с нами и практически не отвлекался на телефон. Обкладываю малышку подушками и осторожно выхожу из комнаты. Набираю его номер. Но телефон будто выключен или не ловит сеть, звонок не проходит. Все, теперь я переживаю, и скрывать этого нет смысла.
Еще пару раз пробую набрать номер Натана, но результат тот же. Нужно позвонить Артему. Господи, номер бы его вспомнить. Закрываю глаза, прислонившись спиной к стене. Нет, это не реально. А потом вспоминаю, что номер его я занесла в черный список, а потом удалила. А вот мессенджер не чистила. И переписка должна там остаться. Пролистываю список чатов и, к своему облегчению, действительно нахожу нашу с ним переписку двухгодичной давности. Копирую номер в строку набора и нажимаю на вызов.
Гудки. Долгие гудки. И звонок срывается. Но я не готова сдаться так быстро и набираю номер еще раз. И, к моему удивлению, тут же в динамике мужской голос.
– Гаранин, – звучит строго.
