С тобой по краю - Анна Мишина
Кивает.
– Я тебе тогда не все сказал, да и не считал нужным посвящать в те дебри. Мы расстались плохо. Были молоды и прочая фигня. Я тебе рассказывал. Но не это стало причиной разрыва. Я застукал ее с другим. Нашим отношениям было полгода. Я не знаю, что это за хрень, но этот срок в шесть месяцев преследует меня всю жизнь. Любые отношения – это шесть гребаных месяцев, плюс-минус. Я не сразу уловил это. Мои отношения перед нашей встречей тоже продлились около шести месяцев. Я и нам в договоре выделил это время. Не знаю. Все заканчивалось изменой, но не с моей стороны. Магия, блять, какая-то.
Когда я увидел то фото, тебя с тем парнем, меня как шарахнуло по голове. Ярость дикая вспыхнула. И тут же окунуло в годы молодости, когда я поймал на измене жену. Каждая женщина, что была со мной, предпочитала в итоге другого. Я не знаю, что я делал не так, что они кидались в объятия другого мужика. И когда увидел то фото, мне снесло крышу. Когда ушел, я долго гулял, – потираю ноющие виски, голова начинает болеть от неприятных ковыряний в себе. – Я не готов был тебя отпускать. Но знание того, что меня ждет то же самое, что и в предыдущие разы, усугубляло мои чувства. Ревность. Я никогда так никого не ревновал, как тебя. Ночь, проведенная в офисе, прошла с мыслью, что нужно все это прекращать и не рвать ни тебе, ни себе нервы. Уверен, я не дал бы нам спокойно и дальше жить. Послал к тебе Артема только потому, что сам бы сорвался. Непонятно как, но сорвался бы. Я не мог так рисковать.
– И ты из-за этого решил все бросить, – тихо звучит ее голос. – Меня бросить. Не дав даже шанса все объяснить.
Вскидываю на нее взгляд. Не знаю, что я сейчас чувствую. Разочарование в себе. Я даже мысли такой не допустил, чтобы дать ей слово.
– Я испугался, – признаюсь. – Что все будет именно так, как и всегда. Потом у нас случился пиздец на работе. Какая-то тварь кинула заявление на то, что у нас в фирме нелицензионное, пиратское компьютерное обеспечение. Были шикарные маски-шоу. БЭП сработал оперативно. Изъяли всю технику, опечатали офис. По нам знатно прокатились катком. Туда-сюда, раз по десять. Я думал все, бизнесу крышка. Тогда, сидя дома по уши в бумагах, мне позвонил ректор и сказал, что ты не посещаешь институт. И принялся тебя искать. В квартире нашел подписанный договор о расторжении брака, карту и кольцо. Тогда я дернулся за тобой к бабушке твоей. Хотел поговорить, решил все объяснить, чтобы разойтись по-хорошему, а не так. Но там я узнал, что ее не стало, – замолкаю. – Не могу представить, каково тебе было одной. Я должен был быть с тобой рядом. Должен был быть. Но я просрал все. И тогда я решил, что попросту тебя не достоин. Да, – ловлю ее взгляд на себе. – Я мудак еще тот, с целым термитником тараканов в своей голове. Да еще и старый. Ну, – качаю головой, отводя глаза в сторону. Стыд разбирает. – Ревность, страх и неуверенность в себе как в мужике, который не достоин такой девушки, как ты. Адский коктейль. Поэтому и не искал тебя. А еще хрень вбил себе в голову, что раз сама решила исчезнуть, значит, и не любила, – снова поднимаю голову и встречаюсь с ее взглядом. В ее глазах застыла обида. – Знаю, что не прав был. Но мне так проще было справиться с расставанием. Не винить себя. Но оно работало с перебоями.
– Ты идиот, знаешь? – криво усмехается, а по щеке скатывается слеза. – Мы оба идиоты. Ты со своими предрассудками. Я, что не сказала тебе ничего. Мы не дали друг другу шанса. Ни единого, – поджимает губы.
Паша
Его признание, как взрыв атомной бомбы. Внутри все в ошметки. Боль, адская, за нас, за то, что упустили. Выть хочется.
– Я без тебя умирала, – закрываю глаза, не в силах на него смотреть. Два океана буйствуют, штормит.
– Прости меня, если только сможешь, – говорит тихо.
А я качаю головой. Не смогу, не смогу простить это нам обоим. Не только он виноват. Оба.
– Не знаю, – поднимаю голову и упираюсь взглядом в его. – Не знаю, как быть. И страшно представить, что будет дальше.
Он склоняет голову. Кажется, вся реальность произошедшего упала на нас в этот миг, придавив своей тяжестью. Больно, страшно, обидно.
– Я знаю, что после всего произошедшего неуместно просить, да и не в праве, наверное. И все-таки, – поднимает взгляд на меня, – возвращайся? – в голосе надежда. А в глазах печаль. Он не верит в мой положительный ответ. И правильно делает. Я не могу. Вот так все бросить и рвануть обратно. Раньше, может быть, да, но не сейчас.
– Я не могу, – поджимаю губы, закусываю щеку. – Не могу все бросить и побежать за тобой. Будь я одна, может быть, так и поступила бы. Но сейчас я мама. Я не имею права на ошибку. Аришка к тебе привыкнет, привяжется. А если нам снова придется уезжать? – пожимаю плечами.
Он понимает, о чем я. И не говорит ни слова.
Невольно замечаю время на настенных часах. Почти пять утра. Я толком и не спала. Натан замечает мой взгляд.
– Иди ложись. Весь режим тебе сбил своим появлением, – губы кривит ухмылка.
Я киваю и поднимаюсь со стула, нетвердым шагом направляюсь в спальню. Этот разговор из меня выжал все силы. Того гляди, и упаду. Добредаю до кровати, взглянув на спящую малышку, укладываюсь, сворачиваясь клубочком. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
А когда просыпаюсь и понимаю, как в комнате светло, а мелкая не возится в кроватке, вскакиваю. Сердце ухает в груди. Выбегаю из комнаты, но торможу в коридоре, услышав мужской голос и детский смех. Выдыхаю.
Выглядываю из-за угла, наблюдая, как Натан сидит за столом в кухне, на руках у него сидит Аринка. Бывший что-то ест, мелкая пытается ухватить руками с тарелки и запихать себе в рот.
– Осторожно, – подхожу и тихо говорю. – Она еще плохо жует, как бы не подавилась.
– А это не моя самодеятельность, – виновато улыбается. – Твой папа сказал, что так дает ей яблоки.
– Я все еще тру на терке, – улыбаюсь, замечая, как малышка тщательно пережевывает кусочек.
– Мы поели кашу. Опять же, готовил Валерий Иванович, – хмыкает. – И еще поменяли памперс. Я во всем
