Накажи меня любовью (СИ) - Ковалева Анна

Сначала я вижу Костю, который садится в машину и уезжает, оставив меня одну на обочине шоссе. А я отчаянно, из последних сил бегу за уезжающей машиной. Бегу, раня босые ноги до крови об острые камни, попадающиеся на дороге. Бегу до тех пор, пока не отказывают ноги, а ступни не превращаются в кровавое месиво. И даже тогда я продолжаю ползти, оставляя за телом кровавый след…

На этом моменте я просыпаюсь, вся мокрая от пота и со щеками влажными от слез. Кое-как успокоившись, делаю вторую попытку уснуть и вроде бы даже получается. Ровно до тех пор, пока не начинаю слышать детский плач. Громкий, полный безнадежности плач совсем маленького ребенка. Открыв глаза, вижу себя лежащей на громадной кровати. Но она не моя. Я нахожусь в чьем-то чужом доме. И плач доносится из другой комнаты.

Я встаю и осторожно иду на звук. Вздрагивая от каждого скрипа старой половицы. Выйдя в коридор, улавливаю направление и продолжаю идти. У одной из дверей останавливаюсь и прижимаю ухо к дверному полотну. Да, ребенок определенно находится там.

Медлю в нерешительности, но потом все же вхожу. Я не могу оставить дитя в одиночестве. Не знаю, чье оно, но я должна попытаться его успокоить. Его плач разрывает мне сердце на части.

Комната за дверью оказывается совсем небольшой, колыбелька, занавешенная белым балдахином, стоит у дальней от входа стены. С каждым моим шагом крик ребенка становится все громче и я ускоряюсь, торопясь добраться до кроватки.

Торопливо отдергиваю воздушную ткань в сторону и застываю в прострации. Кроватка пуста, в ней только матрас и подушка, на которых отчетливо виднеются алые капельки крови…

С истошным криком я вновь просыпаюсь, а после еще долго лежу, обняв себя руками и исходя мелкой дрожью. На часах пять утра. Но ни о каком сне больше и речи быть не может. Третьего такого кошмара я просто не переживу.

Глава 44 Точка срыва

У каждого из нас есть точка срыва

Когда становится на сердце тяжело

Когда нам кажется, что падаем с обрыва

И жизнь становится, как черное пятно…

У каждого из нас есть луч надежды

И кто-то очень близкий и родной

Не даст тебе упасть в пучину бездны

И скажет: "Ты не бойся, я с тобой!

Анжелика Веденеева

Весь следующий день пребывала в состоянии полной моральной и физической разбитости. Из дома не выходила, почти ничего не ела. Маме писала, что со мной все в порядке, хотя держалась из последних сил.

К документам не притрагивалась. Не до того было. Раз за разом прокручивала события кошмарных снов, которые, как назло, сохранились в памяти в мельчайших деталях. Кровавая колыбелька так вообще преследовала неустанно, стоило лишь ненадолго прикрыть глаза.

При мысли, что все это проекция нашего нерожденного малыша, хотелось выть от горя. Вроде бы я уже успела смириться с потерей, но нет. Рана лишь слегка покрылась тонкой корочкой. А боль схоронилась где-то в подкорке, ожидая удобного часа, чтобы вырваться на волю. Вот и вылилось в итоге все тщательно сдерживаемое в эти кошмары. Точно плотину прорвало.

Только эту плотину восстановить нельзя. Остается только пережить. Однако сказать легче, чем сделать. Поэтому и продолжала маяться весь день, тщательно отгоняя от себя сон. Несколько раз принимала холодный душ, растирала лицо до боли, стоило глазам начать слипаться. Пила кофе кружками, не считая количества.

Но и это не помогло. Около девяти вечера устроилась на диване в гостиной, включив телевизор и монотонно щелкая кнопки пульта. Потом просто прикрыла глаза, слушая глупые диалоги какой-то мыльной оперы и потирая виски.

Казалось, прошло всего мгновение, но когда я открыла глаза — за окном давно рассвело. Часы показывали шесть утра. Ужасно затекла спина и болела шея, зато выспалась. И без всяких кошмаров, к счастью.

Поняв, что больше оставаться здесь не могу, снова вернулась в родительскую квартиру. И действительно, словно подпитавшись энергией, смогла собраться и нормально провести день.

А вечером решила взяться и за проклятые документы. Сначала, правда, долго сидела за компьютером, открывала папки, рассматривая старые фотографии. Снимки из прежней, счастливой, но отныне безнадежно разрушенной семейной жизни. При этом в голове звучала старая песня группы «Ночные снайперы»:

Секунду назад было нежно и сладко

Ты спал, я тобой любовалась украдкой

Касалась лица

Снимки из нашей первой поездки в Сочи, свадебные фотографии, снимки сделанные во время медового месяца и последующих путешествий.

Я падаю с неба сгоревшей кометой

Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета

Венеция, Милан, Лондон, Кипр. Так много красивых мест, так много интересных воспоминаний. Я прогоняла это все в памяти, воскрешала на секунды, а потом прощалась.

Мы страны делили все поровну вместе

Но в них без тебя мне неинтересно

Зачем мне теперь красота?

Я без тебя сирота

Закончила я только ближе к полуночи. Глубоко вдохнув, взяла ручку и подписала то, что требовалось. Посмотрела на дело рук своих, сморгнула непрошеные слезы и твердо решила, что завтра утром поеду в офис и передам Косте документы лично. Посмотрю в глаза, попытаюсь поговорить в последний раз, попросить прощения. Заодно и сдам пропуск в здание, лежащий в сумочке.

С этими мыслями и отправилась спать. И в эту ночь кошмары тоже обошли меня стороной.

***

К зданию компании «Троймедиагруп» я подъехала в половине двенадцатого. По понедельникам в это время Костя всегда был в офисе, разбирая бумаги в кабинете. То ли привычка, то ли традиция с годами остающаяся неизменной. Чем я не преминула воспользоваться.

Звонить ему я не рискнула, боялась, что муж либо не возьмет трубку, либо попросту запретит приезжать. А мне жизненно необходимо было его увидеть.

Перед выходом из дома тщательно привела себя в порядок. Нанесла немного макияжа, чтобы скрыть бледность кожи и темные круги под глазами, волосы собрала в высокий хвост. Из одежды выбрала темные джинсы и блузку бирюзового цвета с длинными рукавами. Вроде вышло неплохо.

Перед тем как зайти, минут десять сидела в машине, собираясь с духом. Затем, поняв, что дальше тянуть резину не получится, решительно вышла из машины и пересекла стоянку.

Встретили меня в компании на удивление тепло. Приветствовали, улыбались, пожимали руку, сожалели о моем уходе. Я отвечала стандартными фразами, старательно держа лицо и параллельно размышляя. Интересно мышки пляшут. Походу о нашем разводе никто еще не знает, даже самые заядлые сплетницы. Но мне это только на руку. Пусть чешут языками потом, когда я этого не буду ни слышать, ни видеть.

— Таяночка, милая, уже и не ждала тебя увидеть, — как только я вошла в приемную, Инна Владимировна, секретарь Кости, тут же подорвалась с места и начала щебетать. Это была дородная женщина пятидесяти лет, мама троих детей и просто хороший человек. Ко мне она всегда относилась с теплотой и я не отказала себе в удовольствии поболтать с ней пять минут. От старательно предлагаемого кофе, впрочем, отказалась.

— Шеф у себя? — спросила, когда пыл собеседницы немного поутих.

— Да, — кивнула она. — Константин Сергеевич просматривает отчеты. — Мне доложить?

— Не надо, я ненадолго зайду и сразу обратно.

— Таяна, — Ирина Владимировна по-матерински приобняла меня за плечи, — надеюсь, ты к нам еще вернешься. Восстанавливайся поскорее и возвращайся. Здесь всем тебя будет не хватать. Помни об этом.

— Восстанавливаться? — озадаченно посмотрела на секретаря. Ее слова сбили меня с толку.

— Ну как же… — разводит та руками и понижает голос. — Выкидыш очень тяжело перенести любой женщине. И физически, и морально. Правильно, что Константин Сергеевич решил вас не напрягать работой.

Ах, вот как. Получается, Костя тут хорошо расстарался, наплел с три короба. Выставив на всеобщее обозрение нашу общую драму. Мне стало очень неприятно от этого. В груди на мгновение сдавило, в глазах защипало, но титаническим усилием воли все же удалось сдержать себя.