Сьюзен Элизабет Филлипс - Что я сделал ради любви
— Ты не можешь оставаться здесь, — бросила Чаз. — Уходи.
— Я уже сказал. Ключи от машины остались в офисе Джорджи.
— Возьми мою.
Брэм купил ей сверкающую новенькую «хонду-одиссей», но Чаз покидала дом только в самых крайних случаях, поэтому ездила в машине лишь за покупками. Брэм позволил ей обставить квартиру по своему вкусу. Чаз выбрала современную мебель в шоколадных и светло-коричневых тонах, а также простой черный стеллаж, угловатый стул для чтения и пару простых черно-белых абстрактных гравюр. Идеальный порядок. Все чисто и мирно. Все, если не считать Эрона.
Он рассеянно почесал грудь.
— Водительские права в моем бумажнике, а бумажник тоже остался в офисе Джорджи.
— И что? Я несколько лет водила машину без прав.
Она научилась водить в тринадцать — это была вынужденная необходимость, поскольку сама она представляла гораздо меньшую опасность на дорогах, чем вечно пьяная мачеха.
У нее и Эрона были ключи от дома, однако никто не спешил туда вернуться. По крайней мере квартирка над гаражом была в противоположной стороне от хозяйской спальни. Не хватало еще, чтоб ей пришлось подслушивать, как Брэм и Джорджи занимаются любовью. Она терпеть не могла Джорджи. Терпеть не могла, когда Брэм смеялся над очередной глупостью, высказанной женой. Терпеть не могла, когда они разговаривали о фильмах, которых сама она никогда не видела. Чаз хотела быть для него главной. Идиотизм, конечно…
— Ты здесь ночевать не будешь, — предупредила она.
— Я и не собирался. Я дам им еще немного времени, а потом вернусь в дом и заберу свои вещи.
Эрон поднялся и подошел к книжному шкафу, где стояли телевизор, кулинарные руководства и другие книги, подаренные Брэмом, включая написанные известным кулинаром Рут Райхл, которая рассказывала о том, как она увлеклась стряпней, и все такое. Лучшие книги, которые доводилось читать Чаз.
— Ты не должна вести себя с Джорджи как последняя стерва, — внезапно выпалил Эрон. Он взял с полки книгу и перевернул, чтобы прочитать аннотацию. — С таким же успехом ты могла бы повесить на шею табличку с признанием в любви Брэму.
— Я не влюблена в него! — рявкнула Чаз и, выхватив у Эрона книгу, втиснула ее обратно на полку. — Он мне небезразличен. И мне не по душе то, как она с ним обращается.
— Все потому, что она в отличие от тебя не лижет ему задницу.
— Я не лижу ему задницу. Я всегда говорю то, что думаю.
— Ну да. Ругаешь его, а сама крутишься с утра до вечера — готовишь еду, гладишь футболки. Вчера я видел, как ты вскочила и метнулась к стулу, чтобы смести крошки, перед тем как он сядет.
— Я забочусь о нем, потому что это моя работа. Не потому, что я влюблена.
— А мне кажется, это больше чем работа. В этом вся твоя жизнь.
— Ерунда. Я просто… многим обязана ему, вот и все.
— Чем?
Всем…
Чаз направилась в крохотную кухоньку. Эрон не в состоянии отличить любовь от влюбленности. А ведь это далеко не одно и то же. Чаз любила Брэма всем сердцем, однако к сексу это не имело никакого отношения. Он скорее был для нее лучшим во всей Вселенной братом. И она была готова на все ради него.
Она порылась в холодильнике в поисках «Маунтин дью». Эрон говорил, что пристрастился к этому напитку, когда учился в колледже, но налила только один стакан. Себе.
Когда-то Чаз хотела поступить не в колледж, а в кулинарную школу. После смерти мачехи она накопила достаточно денег на билет до Лос-Анджелеса, однако работу оказалось найти труднее, чем ожидала, особенно для девушки без диплома о среднем образовании. Ее планы заработать на учебу, трудясь официанткой в дорогом ресторане, скоро рухнули. Пришлось довольствоваться уборкой и подачей блюд в двух дешевых мексиканских закусочных, а жизнь в Лос-Анджелесе была очень дорогой. Даже работая по шестнадцать часов в день, Чаз была вынуждена тратить свои сбережения, чтобы хоть как-то прожить.
Но вскоре все стало еще хуже. Однажды Чаз пришла с работы домой и обнаружила, что ее обокрали. Чаз приказала себе не паниковать. Пусть придется временами обходиться без обеда, подумала она, но все же, если работать сверхурочно, она сумеет заплатить за комнату, а с покупкой машины можно подождать.
И у нее бы все получилось, но какой-то пьяный водитель сбил Чаз, когда та переходила улицу, торопясь в прачечную. К счастью, ей повезло: отделалась лишь треснувшими ребрами и сломанной рукой — но зато потеряла обе работы, потому что не могла мыть посуду с гипсом на запястье. Не прошло и месяца, как Чаз оказалась на улице.
На кухню зашел Эрон:
— У тебя не найдется поесть? У меня с самого ленча крошки во рту не было.
У нее в шкафу было полно всякой «мусорной еды», но ему это знать не обязательно.
— Только хлопья и фрукты, будешь?
Она спрятала стакан с газировкой за тостером, подальше от Эрона, не из жадности, а потому что ему это вредно.
— Пожалуй. Все лучше, чем ничего.
Чаз вытащила пакет с хлопьями, сунула Эрону чашку с клубникой, и он стал кидать ягоды в миску, не позаботившись предварительно их нарезать. Чаз оттолкнула его и все сделала сама.
На кухне имелась крохотная встроенная обеденная тумба. Пока Эрон ел, Чаз вытерла ящик со столовыми приборами. Она уже заметила, что Эрон прекрасно умел ими пользоваться, и надеялась, что Бекки это понравится, если та, конечно, заметит его.
Она дождалась, когда Эрон доест хлопья, и, забрав у него из-под носа пустую миску, заявила:
— Сейчас я тебя подстригу.
— Ни за что! Меня устраивает моя прическа.
— Ты похож на переросший куст. Хочешь, чтобы Бекки обратила на тебя внимание или нет?
— Если Бекки так легкомысленна, что заботится только о внешности, значит, мне она не нужна. — Эрон окинул взглядом джинсы и черную футболку Чаз и спросил: — И вообще, с чего ты взяла, что разбираешься в моде?
— У меня свой стиль.
— У меня тоже.
— Ну да, самый идиотский.
Она еще раз оглядела его зеленую футболку со странной надписью: «Вся твоя база принадлежит ЮЭС».
— И что такое ЮЭС?
Эрон закатил глаза, словно пораженный тем, что она не знает такой чепухи:
— «Зеро уинг», японская видеоигра. Ты что, только сегодня на свет родилась? Вот это история! Советую тебе ее найти — увидишь, какой это класс!
— Не важно! — отмахнулась Чаз, доставая из ящика ножницы. — Идем в ванную. Не хочу, чтобы твои волосы валялись по всему дому.
— Слушай, стриги себя, — фыркнул Эрон, показывая на ее всклокоченную голову. — На мне не надо экспериментировать.
Самой Чаз ее прическа нравилась, а вот Эрон вел себя как идиот. Она швырнула ножницы на тумбу и сказала:
