Цена покорности - Аля Кьют
— Раздевайся.
— Кирилл, пожалуйста, — залепетала она.
Я моментально оказался рядом, схватил ее за лицо, надавив на скулы.
— Мастер, Дарина!
— Мастер, — поправилась она.
Я не спешил отпустить.
— Посмотри на меня, девочка.
Дарина подняла затравленный взгляд, часто моргая.
— У меня на лбу написано «идиот»? Или «богаты мудак»? Или «лох»?
— Нет, Мастер.
— Тогда с чего ты взяла, что можно со мной обращаться именно так?
— Я… Мне…
— Я говорил тебе: никогда не врать.
— Да, Мастер.
Я сам развернул ее спиной, дернул молнию платья.
— Мне все придётся делать за тебя? Снять немедленно.
Я отошел к стойке с плетками, уже зная, какую возьму. Я заказал ее давно и пользовался лишь один раз. Тогда у меня была постоянная покорная, которая хотела расширить границы. После пятого удара она сказала «желтый», и я прекратил. Сомнительное удовольствие для опытной рабыни легко превратить в наказание для новичка.
— Ляг на стол, — велел я, видя, как Дарина стоит и трясется голая посреди игровой.
Она проследила за моим взглядом, увидев, что я имел в виду и покорно исполнила приказ. Я объяснил:
— Это не наказание, а подготовка к нему. Без разогревающей порки можно нанести большой вред.
— Спасибо, Мастер, — пролепетала она.
Я не понял, искренняя ли ее благодарность за заботу или Дарина продолжала издеваться. В общем, это было уже не так важно.
Я наносил краткие сильные удары по ее ягодицам, заставляя всхлипывать и вздрагивать. Она все еще молчала, хотя могла попытаться хоть что-то исправить. Это меня просто убивало. Да, я купил ее тело и не имел никакого права лезть в душу. Я знал, что доверие этой девочки придется заслужить. Мне казалось, она стала открываться, но нет. Я мог засунуть ей в задницу миллион пробок, заставить ее кончить сотней разных способов, довести до экстаза со слезами и отключкой, но все еще не был достоин доверия. Это ранило едва ли не сильнее факта ее лжи и воровства. Но и не отменяло последних, конечно.
— Поднимись, вернись в центр, встань ровно.
Она стекла со стола, прошлепав босыми ногами по каменному полу. Я был рад, что Дарина сняла чулки. Это мой чертов фетиш. На ей не должно быть ничего возбуждающего. Наказание никак не соприкасается с игрой и удовольствием.
Я достал из ящика веревки.
— Руки вперед.
Я связал ее запястье, затягивая некрепко, перебросил остаток веревки через петли в потолке, потянул. Руки Дарины взлетели вверх. Она вскрикнула от неожиданности. Я зафиксировал ее в этой позе, затянув узел, взял плеть, подошел к ней.
Девочка опустила голову. Я упер рукоять ей в подбородок, заставляя поднять голову и смотреть на меня.
— Двадцать плетей, Дарина. Ты должна считать и благодарить меня за каждую. Поняла? Ответь.
— Поняла, Мастер.
— Их может быть десять, если ты скажешь мне правду. Это понятно?
— Понятно, Мастер.
Она посмотрела на меня прямо и с вызовом. Я понял, что их будет пятнадцать. Она не уступит мне, не сломается. В другой ситуации, я бы гордился, что мне досталась такая сильная девочка, но сейчас… Сейчас ее сила превратится в боль.
— Сейчас, — озвучил я свои мысли, чтобы предупредить, и замахнулся.
Плеть запела и через мгновение на попе Дарины осталась красная полоса.
— Один. Спасибо, Мастер, — проговорила она почти ровным голосом.
Я выждал несколько секунд и ударил снова.
— Два. Спасибо, Мастер.
Три, четыре, пять.
Дарина считала и терпела, но на шестом взмахе не выдержала и зажмурилась, а голос дрогнул. Она кусала губы и тихо всхлипывала, пока я наносил седьмой и восьмой удары. На девятом невольно начала выгибаться, чтобы избежать плети. Пришлось пригрозить:
— Будешь извиваться, добавлю еще пять.
— Простите, Мастер. Я не буду, — выкашляла она через стоны.
Удар.
— Десять. Спасибо, Мастер.
Я повременил лишнюю секунду. Она помнила и могла остановить, сказать правду. Но Дарина открыла глаза и взглянула на меня с пьяной, безумной решимостью. И я моментально понял: не я ее наказываю, а она саму себя. Не остановит.
Рука дрогнула, но я запретил себе слабость. Она должна получить все за проступок. Я не имею правда облегчать ее участь.
— Одиннадцать. Спасибо, Мастер.
Дарина бодрилась, но после десяти ей становилось все хуже и хуже. Я думал, сломается на тринадцатом, но она собралась, назвала цифру и поблагодарила меня. На четырнадцатом ее ноги подкосились, но губы упрямо продолжали считать.
Я ударил пятнадцатый раз.
— Прекрати, — проскулила она. — Пожалуйста.
Я крепче сжал рукоять.
Дарина висела на руках. Ее запястья будут алыми, как и задница. Я процедил сквозь зубы:
— Ты можешь это прекратить сама.
— Нет.
— Дарина!
Я замахнулся, и она еще до удара стала лепетать, сбиваясь:
— Шее… Шее… Шестнадцать. Мой брат в тюрьме. Его хотят убить. Прости меня. Адвокат сказал… Не должна была… Я воровка… Воровка… Воровка… Прости…
Я бросил плеть и подбежал к ней. Дергая путы, матерился, потому что пальцы не слушались. Дарина тихо попискивала, пока я развязывал ее, а потом упала мне в руки. Она едва ли была в сознании. Я аккуратно перехватил беспомощную дурочку и понес в свою спальню.
Глава 20. Безмолвие
Я смутно помнила, что было после десятого удара. Только глаза Кирилла и паузу. Он давал мне несколько секунд, чтобы прекратить, но я не стала. Знала, что скажу ему правду потом, после двадцатого, но сломалась на шестнадцатом. Дело даже не в боли. Нет, было больно, но я бы вытерпела все. Просто в какой-то момент что-то треснуло, сломалось, и я поняла, что должна ему сказать. Он хотел знать. Хотел, чтобы я ему доверяла.