Александра Плен - Долгий путь от любви до любви

– Ты помнишь?

– Я никогда ничего не забывал, Софи, – легко ответил Роберт, доставая хлеб, жареную курицу и бутылку вина.

– Ты хорошо подготовился.

– Стараюсь все предусмотреть, – объяснил он. – Садись.

Я действительно проголодалась. Прогулка на свежем воздухе и ароматные запахи ресторанной еды разбудили чудовищный аппетит. Поэтому схватила тарелку и стала накладывать себе еду. Салат, куриная ножка, печеный картофель, хлеб, кукуруза… Роберт, откинувшись на ствол дерева, с улыбкой наблюдал за мной. Полуприкрытые глаза поблескивали весельем и нежностью.

– Расскажи об Австралии, – попросила я, чтобы хоть как-то нарушить это двусмысленное молчание. – Говорят, ты нашел там огромный слиток золота.

– Да, – рассеянно улыбнулся Роберт, – он действительно был огромным. Честно признаюсь, именно он открыл мне двери в Америку.

Мужчина немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказывать:

– После освобождения мы с Бетоном, моим товарищем, остались в Австралии. Организовали картель. У него было немного денег, у меня – знания физики, механики, геологии, минералогии. Мы купили заброшенный прииск в Калгурли. Наверное, отчаявшимся везет – вскоре наткнулись на жилу. Золото лилось рекой, особенно после того, как я соорудил ковшовый конвейер, собрал несколько сеялок и сепараторов. Но нам частенько приходилось отбиваться от любителей поживиться за чужой счет.

Роберт помолчал, вспоминая. Я догадалась: именно об этом времени он говорил, что убивал и не раз.

– В общем, дела шли хорошо. Мы расширили карьер, наняли людей, позволяли себе иногда съездить в Мельбурн развлечься… – тут он чуть покраснел. – Но Бетон недолго наслаждался богатством. Он еще с тюрьмы болел туберкулезом, и через два года после освобождения его не стало. Единственным наследником оказался, естественно, я: родных и близких у Бетона не было. Ходили слухи, что я укокошил товарища, чтобы завладеть прииском единолично. Но я быстро позатыкал рты.

Роберт внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь выяснить, верю я ему или нет. Я верила. Искренне и безоговорочно. Он мог быть резким, грубым, яростным и насмешливым, но благородство у него было в крови. И он увидел у меня в глазах эту веру. Лицо его преобразилось, глаза засияли любовью. Хмурые морщинки разгладились, губы изогнулись в соблазнительной улыбке. Мужчина дернулся ко мне, приподнимаясь.

Я тут же пролепетала, уводя взгляд в сторону.

– А что потом?

– Потом… – Роберт чуть усмехнулся и сел на место. – Потом я продал прииск одной большой корпорации и перебрался в Америку. Я уже знал, как добывать золото, и планировал заняться здесь тем же. У меня хорошо получалось мастерить машины, приспособления, проводить химические опыты, чувствовать и открывать новые месторождения… Некоторое время я жил на Аляске. Потом в Канаде. В конце концов, мне надоело мотаться по свету, я продал прииск и стал заниматься только консультированием и разработками для крупных корпораций.

– А сейчас ты чем занимаешься? – спросила, когда пауза затянулась до неприличия.

– Сейчас, – Роберт пристально смотрел в глаза, – я устраиваю свою личную жизнь. И считаю, что это самое главное на сегодняшний момент.

– Я не о том, – смутилась я. – Ты, кстати, закончил работы у Бейлора?

– Почти, – ответил мужчина, – нужно будет еще приехать на завод после тестирования и кое-что отладить, но это можно сделать и позже.

Паузы в разговоре затягивались. Я боялась смотреть на Роберта, так как все время натыкалась на его горячий жадный взгляд. Мне становилось не по себе, сердце колотилось, губы покалывало. В общем, было страшно и головокружительно одновременно.

– А как ты меня нашел здесь, в Берлингтоне? – поинтересовалась, беря себя в руки.

– Ты заставила меня поволноваться, Софи, – Роберт разлил вино по бокалам и передал один мне. Коснувшись его горячих пальцев, я чуть не обожглась. Он опять откинулся на ствол дерева и хрипло продолжил: – Я расспросил Барбару Вестон, она сказала, что ты собиралась в Лондон. Я поплыл за тобой следующим же пароходом. Но ни в Лондоне, ни где-то еще в Англии тебя не было. Я подумал, что ты могла опять сменить имя. И пошел к леди Девони…

Я замерла, ожидая, что сейчас услышу нечто шокирующее.

– Она выгнала меня, предварительно обозвав подлецом и идиотом.

Я прыснула, представив эту картину.

– Да-да, – рассмеялся Роберт, – я уже привык. Она не в первый раз меня так называет.

– Потом расскажу, – предвосхитил он мой следующий вопрос. – Дальше я поехал в Камберленд. Посетил твой замок. Естественно, тебя там не было. И пусть я все еще зол на твоих родителей, поехал в Неаполь. С твоей матерью у нас состоялся тяжелый разговор. (Роберт удрученно вздохнул.) В общем, она отказалась мне помогать. Тогда я вернулся снова в Нью-Йорк. И тут мне повезло: слежка, которую я установил за Мэри, дала плоды. Твоя бывшая горничная поехала куда-то на север, в провинциальный маленький городок Берлингтон. Я отправился за ней. И вот я здесь.

– Ты следил за Мэри?! – мои глаза округлились от возмущения.

– Да, – развел руками Роберт, – следил. А не надо было сбегать, девочка моя. Кстати, ты мне должна услугу.

– Какую еще услугу? – нахмурилась я.

– Я не разоблачил перед Барбарой твое вранье насчет болезни отца, – Роберт пристально уставился на мои губы, они тут же стали дико зудеть.

– Хорошо, забыли о слежке, – перевела разговор, чувствуя, как расплываюсь жидкой лужицей от его слов «девочка моя». Какая я девочка? Мне уже тридцать! Но все равно было безумно приятно.

– А как в Нью-Йорке нашел? – сверкнула я глазами и, вздохнув, взялась за куриное крылышко.

– После… – Роберт запнулся, – твоего побега… И письма… Я стал искал тебя везде. Но, увы, только в Англии. У меня был контракт с Бейлором. Я не мог бросить работу на полдороге и был привязан к Англии договором. Леди Девони отказывалась со мной разговаривать, в очередной раз объяснив, какой я мерзавец и… Ладно. К Стефану, барону Сеймуру, тоже долго подойти не мог. Когда гордости уже не осталось, я вызвал его на разговор. Но Стефан только процедил сквозь зубы «Не знаю» и презрительно отвернулся. Я был в растерянности. Потом в газетах появилась заметка о том, что скончался твой муж, герцог Мелвилль, и я обрадовался как ребенок. Ты, наконец, стала свободной.

– Я действительно подала на развод, – тихо прошептала, – но герцог был при смерти и…

Я замолчала и нервно отхлебнула из бокала.

– Неважно, – произнес Роберт быстро, – совершенно неважно, как ты получила свободу, главное – ты свободна.

Что значит неважно? Он не верит, что я подала на развод? Он не верит, что я отказалась от миллионов герцога ради свободы? Он думает, что я обманула?!