Тагир. Ребенок от второй жены (СИ) - Сафина Анна
Мы с Тагиром посмотрели на полотно и замерли.
— Это твой дядя Аслан на Ахилле, — подтвердил Тагир, и я затаила дыхание, чувствуя, как к горлу подступает ком горечи.
— А где это он? — с непосредственностью ребенка спросил сын. — Я знаю это место.
— Знаешь? — спросила уже я с затаенным дыханием.
— Да, — кивнул Аслан. — Я там часто скакал. О, Малика, идем, там еда!
Сын быстро переключился и увел сестренку, которая ходила за ним всегда хвостиком.
А мы остались стоять у картины с Тагиром. Его руки обхватили мои плечи и прислонили к себе. Я боялась, что расплачусь сейчас при всех, еле держала себя в руках. Неужели в Аслане возродилась душа моего брата? Ведь мы никогда не были на родине, наши дети не знают мест, откуда произошел наш род.
Всё же дотерпела до дома, а затем поняла. Пора.
— Тагир, — сказала ему в конце дня, заглядывая в глаза и трогая ладонями его лицо. — Дети должны увидеть нашу родину.
Он долго смотрел на меня, а затем кивнул. Мы впервые за семь лет вернемся в те края, уже не навсегда, но мне кажется, пора поставить точку и закрыть эту боль глубоко, чтобы она больше не всплывала. Пора попрощаться.
* * *
Родное село изменилось за все эти годы. Но вот дух этих мест остался тем же. Веяло свободой, многовековой историей и честью нашего великого рода.
Я наблюдала за Ахиллом, который резвился по полю, на нем восседал Аслан, за которым со стороны с гордостью наблюдал Тагир, держа на руках, как обычно, Малику. Папина звездочка.
А после мы посетили две могилы, которым не суждено было быть похороненными рядом, зато их души навсегда остались чистыми и хранящими друг другу верность.
— Неужели ты и правда вернулся ко мне? — посмотрела на могилу брата, когда имам отошел, еще посидела на лавочке, а затем встала, шла к выходу не оборачиваясь. Запрещено.
И показалось вдруг, словно сзади раздался шепот, который унесся ветром дальше. Но чувство было такое, будто ко мне наконец пришло успокоение.
* * *
А когда мы вернулись домой, нас пригласили к себе родители. Впервые всю семью вместе.
Родители и Тагир не сразу смогли находиться рядом без горечи и боли, но с рождением нашей дочери всё стало идти к сближению. Обиды стали стираться временем, горечь — вытесняться счастьем и радостью новой жизни.
К концу семейного вечера дети оккупировали дедушку с бабушкой, а мы с Тагиром вышли на веранду, а наши силуэты освещались лунным светом. Как символично.
— Луна моего сердца, взгляни на меня, — просит, когда я молчу.
И я не могу не откликнуться на этот зов. Это наш сигнал, что наша любовь вечна.
— Солнце моей души, — смотрю на него в ответ и шепчу, выражая так всю свою нежность.
А затем он снова меня целует. На этот раз бережно, но жадно. Пьет мое дыхание, не может насытиться. И я чувствую себя самой счастливой девушкой на свете. Вот он мой рай. Мой дом. Мой Тагир.
