Дамир. Любой ценой (СИ) - Бонд Юлия

Пробирает до дрожи. Мелкие мурашки... такие колючие.

Я жадно глотаю воздух, но надышаться не могу. Горло сжимает словно оковами. Я тянусь рукой к шее. Замираю.

– Покажи. Фото...

Так просто. Два слова, и я повержена. Отправлена в нокдаун. Лежу на лопатках и не могу подняться.

Пульс учащается. Сердце стучит как сумасшедшее. Внутри всё затягивается в плотный узел. Меня трясёт, лихорадит, резко бросает в жар, а затем неожиданно обдает холодом.

Я боюсь обернуться. Боюсь посмотреть.

Страшно!

В голове всплывают картинки. Те, которые я никогда не смогу забыть. Хотела, пыталась, тщательно работала над собой, но... Безрезультатно.

– Дин, – зовёт голос, забирающийся мне прямо под кожу. – Обернись, а?

Нет.

Нет!

Нет...

Качаю головой, будто это поможет избавиться от наваждения, цунами, которое нахлынуло на меня несколько минут назад и сразило наповал.

Я сильная. Смелая. Смогу. Выдержу. Сейчас повернусь к нему лицом и даже не подам виду, как внутри всё колошматит; как моё бедное сердечко стучит, гудит, а потом замирает.

Кто он мне такой?

Почему снова врывается в мою жизнь?

Зачем опять стоит поперек дороги?

Медленно оборачиваюсь. Не смотрю на него. Приказываю себе не смотреть. Получается.  Надев на лицо маску безразличия, вздергиваю подбородок, ухмыляюсь:

– Дамир Русланович, – нарочито вежливо, сухо и официально. – Дайте пройти.

Мы встречаемся взглядом. На балконе достаточно темно, но я отчётливо вижу огонь, разгорающийся в его глазах.

Он злится. Борется со своими внутренними демонами, сжимая от злости кулаки, которые сейчас спрятаны в кармане брюк.

Я хорошо его знаю.

Слишком хорошо, чтобы понимать, что последует потом...

Глава 96

Дина

– Как Санька? – спрашивает ровным тоном, а я даже теряюсь.

Неожидаемо. Не в его духе. По идее, он должен был схватить меня за плечи, хорошенько тряхнуть, чтобы перед глазами всё поплыло, а не так, как сейчас – спокойно и без лишних эмоций.

– Дин, как наш сын? – настойчиво повторяет.

Наш?

Мой и...

Его?

На языке крутятся гневные словечки. Хочется выдать что-то в духе Шагаева, но не говорится мне и всё тут. Язык онемел, прилип к небу и не шевелится.

Дамир делает шаг вперёд, а я отступаю назад. Ноги трясутся, руки дрожат. В голове черте что.

Боже, что я творю? Почему пасую перед ним? Чего боюсь?

Он наступает на меня до тех пор, пока я не упираюсь ягодицами в перила. Я оборачиваюсь и смотрю вниз. Второй этаж. Куда бежать?

– Ты язык проглотила? – останавливается напротив. Расставляет ноги на ширине плеч, а руки скрещивает на груди. Он не прикасается ко мне, но ощущение, будто сгребает в охапку и трясёт, как тряпичную куклу. – Будешь молчать?

Щиплет глаза. Одинокие слезинки катятся по щекам, обжигая кожу словно расплавленным воском.

Шмыгаю носом. Трудно дышу, хватая кислород мизерными порциями.

– Оставь меня в покое, – шепчу охрипшим голосом – не моим.

Он ухмыляется. А затем подходит вплотную. Расставляет руки по бокам от моих бедер, упираясь ладонями в перила. В плен берёт. Не выбраться.

–  Боишься. Меня или своих эмоций? – он закусывает губу и слегка поддаётся вперёд, но по-прежнему до меня не дотрагивается.

– Что тебе нужно?

– Поговорить.

– Нет, – качаю головой.

– Дин, – Дамир наглеет. Тянется рукой к моему лицу, хочет обхватить его ладонью, но в последний момент передумывает. – Я целый вечер искал удобного момента и вот сейчас... – вздыхает, – ты здесь. Поговори со мной. Один разговор. И всё.

Когда его взгляд вызывает мурашки на моей спине.

Когда его запах забирается мне под кожу.

Когда тепло его тела вколачивается в меня колючей проволокой, – я теряю контроль.

Отталкиваю от себя, упираясь ладонями в его плечи, но тщетно. Скала, а не человек. Не шевелится. Не отходит, а я сжимаю кулаки и стучу по его мощной груди:

– Уйди. Исчезни. Не хочу тебя видеть. Не хочу знать.

У меня случается истерика.

Да, оказывается, так иногда бывает. Ты долго чего-то ждёшь. В предвкушении боишься, а когда оно происходит, то платину прорывает. Эмоции накрывают с головой, и ты становишься неуправляемым, чокнутым, психопатом.

– Динка, – он смиренно терпит череду ударов, а затем, когда я выбиваюсь из сил, перехватывает мои руки. Крепко сжимает и сгребает в охапку дрожащее тело. – Всё хорошо. Всё пройдёт. Ты услышала меня – это самое главное.

Я скулю, как раненая собака. Зарываюсь лицом в вороте мужской рубашки и просто вою, кусая губы до крови.

Внутри слишком много боли. Она съедает всю меня.

Теряю грань реальности. Прошлое. Настоящее. Ничего нет. Сейчас есть только я и он – мужчина, который дал жизнь нашему сыну, но отобрал мою!

Время против нас. Не изменить. Не исправить. Не повторить и не скрыть...

Обнимает. Сжимает крепко-крепко. Не отпускает, а я не вырываюсь. Это выше меня. Выше моих сил, человеческих возможностей.

Дина сломалась. Механизм испорчен. Болтики, винтики – разлетелось всё. Как теперь починить? Как собрать себя по крупицам?

В его объятиях я трепещу будто маленькая птичка, угодившая в клетку. Сердце колотится быстро-быстро. Меня несёт в прошлое. Скорость слишком высокая.

Как не разбиться?

– Я ненавижу тебя, – срывается с моих губ.

– Знаю.

– Пожалуйста, не ломай мне жизнь. Опять.

– Не буду, – соглашается. Запускает ладонь в мои волосы на затылке и пропускает между пальцев длинные локоны. – Динка, мне тоже очень хуёво. Правда.

Продолжаю глотать слёзы, понимая, что после такого плача распухнет нос, лицо покроется красными пятнами, макияж испортится и я перестану быть прежней Диной.

– Как ты живёшь? Как Санька? – на имени сына у него дрожит голос. – Вы счастливы, а? Никто не обижает?

– Нет, – качаю головой.

– Я не хотел, чтобы всё закончилось вот так...

– Не надо. Не вспоминай.

Я отстраняюсь. Дамир ослабляет тиски пальцев, но разжимать кольцо рук не спешит. Так и стоим, замерев в дурацкой позе. Смотрим друг на друга. Молчим.

«Я люблю тебя», – говорит его взгляд.

«Забудь», – отвечаю без слов.

«Не получится», – ухмыляется.

«Дурак», – вымученно улыбаюсь.

В сумке звонит телефон. Я даже не сразу соображаю, что звонит он настойчиво и не один раз.

– Отвечай, – Дамир кивает на телефон, а я смотрю на экран и понимаю, что сейчас не в состоянии говорить с мужем.

Я приказываю себе не творить глупостей. Заставляю саму себя взять в руки, сделать глубокий вдох и успокоиться.

Это всего лишь нервы. Чертовые заскоки в моей психики.

Я же не такая. Не дура. Не истеричка. А перед ним разрыдалась, набросилась с кулаками. Слетела с катушек.

– Я пойду, – отстраняюсь от Дамира. Поворачиваюсь к нему спиной, тянусь к дверной ручке. Оборачиваюсь, – нам лучше держаться друг от друга подальше.

Он качает головой.

Не согласен?

Да и пофиг! Если думает, что каждый раз сможет выводить меня на подобные эмоции, то глубоко заблуждается. Просто я давно не плакала, давно не видела его...

Я ухожу, оставив Дамира на балконе одного.

Ноги ватные, сердце бешеное, душа разбитая. Уже не плачу, но в груди по-прежнему болит. На балконе было достаточно темно. Шагаева я толком не видела. Так... силуэт, ухмылку, знакомый профиль. Но я чувствовала, слышала голос и дышала его запахом.

Чтоб он всё провалилось!

Не хочу этих мурашек, дрожащих рук и подгибающихся коленей.

Я бреду по коридору и мысленно молюсь богу, чтобы сейчас мне никто не встретился, особенно – Давид. Если он увидит меня в подобном состоянии, то сразу всё поймёт. А что последует потом – даже не хочу представлять.

Нет. Не увидит.

Захожу в уборную и захлопываю за собой дверь за замок. Подхожу к раковине. Открываю кран и умываюсь холодной водой. Поднимаю голову вверх, всматриваясь в своё зеркальное отражение. Вокруг глаз черные следы от туши, нос распух, лицо покрылось красными пятнами.