Берт Хэршфельд - Акапулько
Она закрыла глаза.
— Ты всегда знал, как возбуждать меня, Харри.
— Через минуту ты будешь летать…
— Ах, — произнесла она, когда прошло достаточно времени для того, чтобы это восклицание выглядело правдоподобным.
— Тебе действительно понравилось, правда?
Она издала невразумительный гортанный звук.
— Скажи мне, — настаивал он.
— Мне… очень… понравилось.
— Тебе всегда хочется еще, правда?
— Всегда…
Шелли застонала и повернула голову, бедра ее начали приподниматься и опускаться во все возрастающем темпе… «Тогда это должно закончиться быстрее. Я так устала. Так сильно устала…»
Глава 7
— Как мило, — сказала Грейс, глядя на лагуну Койука. — Я здесь раньше никогда не была. Живя в горах, я чувствую себя ближе к Богу. Но временами я скучаю по морю. В воде есть что-то теплое и успокаивающее.
— Праматерь всех нас, — сказал Форман.
Они сидели под кокосовой пальмой; Грейс спиной опиралась на ствол, Форман растянулся подле девушки. Ее лицо было спокойно и задумчиво, и она казалась моложе своих лет.
— Всякий раз, когда я прихожу на берег, — продолжила она, — я ощущаю себя обновленной. Спасибо, что привели меня сюда.
— Не за что. Это место похоже на тропический остров. И оно всего в нескольких милях от карнавала в Акапулько.
Грейс рассмеялась и подняла к солнцу лицо. В черном купальном костюме ее фигура выглядела просто сногсшибательно — зрелые и, одновременно, легкие пропорции тела, сильного и гибкого. Форман очень сильно хотел заняться с ней любовью, но, несмотря на страстное желание, он знал, что поспешность может только навредить.
Форман откашлялся.
— Расскажите мне о том старике, с которым я видел вас утром. Он что, забивал вам голову своими мифами о том времени, когда на эту землю еще не пришли конкистадоры?
Форман выехал из Акапулько, когда первая бледная заря обозначила наступление нового дня; не прошло и часа, как он распустил съемочную труппу. К тому времени, как он добрался до деревни Чинчауа, солнце уже показалось над линией гор, а вокруг по своим делам уже спешили люди. Он без помех въехал в деревню. Позже Грейс объяснила ему, что все дороги к селению круглосуточно охраняются вооруженными людьми, что его заметили, узнали и позволили проехать дальше.
— Но не следует принимать это отношение Чинчауа к себе как должное, — предупредила она. — Им не свойственны привычки, и совершенно естественно, что вы их интересуете. Они могут сначала терпеть тебя какое-то время, но потом, в любой момент, стать твоими врагами.
— А как же вы?
— То же самое, — ответила она.
Сначала она долго не соглашалась провести с ним этот день, поехать купаться. Но он продолжал уговаривать ее, пока старик, с которым она сидела, не поднялся на ноги и не пробормотал что-то на наречии Чинчауа. Потом он ушел, а Грейс расхохоталась.
— Хозяин говорит, что, когда молодой мужчина и молодая женщина так много и так быстро разговаривают, серьезной работы не будет. Он обещает поговорить с моей машиной в следующий раз.
— В этом случае, — отвечал Форман, — берите свой купальный костюм и поедем.
Она так и сделала.
И вот теперь он просил ее рассказать о Хоакине.
— Хоакин, — начала она, с нежностью произнося старое индейское имя. — Он такой замечательный человек! Видите ли, Хоакин — curandero[101].
— Лекарь? — перевел Форман.
— Целитель. Знахарь.
— Врач-колдун, вы это имеете в виду?
— Почти, но не совсем, — ответила она с игривой улыбкой. — Хоакин колдун.
— Ой, да ладно. Зачем такая симпатичная девушка, как вы, будет заниматься всякими глупостями с колдунами?
Она прижала палец к губам и изучающе посмотрела на Формана; в ее голубых глазах было задумчивое выражение.
— Я так и думала, что вы не поверите в Хоакина.
— Не думали?
— Нет, но в определенном смысле мне бы хотелось, чтобы вы поверили. Мы из разных с ним миров. Могущество Хоакина совершенно реально для народа Чинчауа. Индейцы по всей Мексике верят в колдунов и очень подвержены их влиянию. Иногда даже до такой степени, что заклинания колдуна могут вызвать смерть.
— Психосоматически…
Она жестом заставила его замолчать.
— Попробуйте допустить, что не для всего, что происходит на этом свете, существует рациональное объяснение. Наука не в состоянии объяснить абсолютно все явления в нашей жизни. Есть болезни, лекарств от которых современная медицина просто не знает. Когда кто-то из племени Чинчауа заболевает, это означает для него смерть, — даже несмотря на все мужество и силу этого народа. «Вся голова больна, и все сердце ослабело», как сказано в Библии.
Он сел и спросил:
— А как насчет:
«Если хочешь быть здоров, —Гони пинками докторов»
— Вы невозможны! — рассмеялась Грейс. — Больше вы из меня ничего не вытянете.
— Пожалуйста, рассказывайте дальше. Дело просто в том, что я испорчен миром циников, которые никогда не верят своим собственным глазам.
— Вы сказали это в шутку, но это правда. И это очень плохо.
— Давайте вернемся к Хоакину. Он что, получил ученую степень по колдовству у Джона Хопкинса[102]?
— Колдунами рождаются. В империи ацтеков этим искусством могли заниматься лишь те, кто родился под знаком дождя. Покровителем колдунов был Текскатлипока, бог ночи. Однажды он превратился в ягуара и согнал с небес другого бога и стал владыкой вселенной…
— Вот это я понимаю бог!
— Но только на время.
— Колосс на глиняных ногах, — добавил он.
Она продолжала, как будто не слышала его слов.
— Любого, кто обладал способностью превращаться в зверя, называли naqual. На испанский это переводится как brujo[103]. По-английски значит «колдун». Сегодня утром Хоакин рассказал мне о других колдунах, с которыми он знаком. Или о которых слышал. Его отец, его дед, дед его деда — все они были curanderos.
Форман придал своему лицу невозмутимое выражение.
— А как вы полагаете, у этих curanderos есть специализация, как у врачей в Америке?
— Вообще-то говоря, да, есть. Отцу Хоакина очень хорошо удавалось лечить ojo[104], сглаз. — Она заколебалась, потом продолжила медленнее: — Через неделю после того, как я приехала в деревню, я в первый раз увидела, как Хоакин занимается своим искусством. К нему пришла женщина, которая пожаловалась, что ее мужа заколдовали и что по ночам, когда он спит, к нему приходит злой дух, который вселяется в него и делает его импотентом.
