Маделин Уикем - Коктейль на троих
От этих мыслей у нее даже немного поднялось настроение, но когда Мэгги стала решать, что наденет, то снова расстроилась. Оказалось, что, несмотря на чай без сахара и десятки других коварных уловок, обмануть собственный организм ей не удалось: она по-прежнему не могла втиснуться ни в одно из своих старых платьев, которые носила до беременности. У нее был целый шкаф отличных платьев и пошитых на заказ костюмов – но увы! – если Мэгги и могла втиснуться во что-то, ни застегнуться, ни наклониться ей не удавалось.
Разглядывая себя в зеркало, Мэгги негромко выругалась. А ведь она сама решила не покупать никакой одежды большого размера, чтобы иметь дополнительный стимул следить за собой! Мэгги была совершенно уверена, что самое большее через месяц после родов снова станет стройной и гибкой, однако со дня рождения Люсии прошло уже без малого два месяца, а она по-прежнему только мечтала о том, чтобы вернуться к норме. Глядя на себя в зеркало – дебелую, бледнотелую уродину с усталым лицом и синяками под глазами, Мэгги малодушно подумала о том, как хорошо было бы никуда не ехать. Ну куда она попрется, такая корова?! Как она появится в «Манхэттене» в таком виде? Люди будут смеяться над ней, она станет посмешищем, и… она этого не выдержит!
Чувствуя, как к глазам подступают слезы отчаяния, Мэгги села на кровать и закрыла лицо руками. Значит, решено, она никуда не едет!
Но прошло несколько минут, Мэгги выпрямилась, вытерла глаза и приказала себе не делать глупостей. В конце концов, она едет в Лондон не для того, чтобы выступать на подиуме. Она едет встречаться со своими лучшими подругами, а им должно быть все равно, как она выгладит.
Глубоко вздохнув, Мэгги встала и снова подошла к шкафу. Стараясь не смотреть на стильные тряпки, она выбрала самую просторную юбку от одного костюма и жакет от другого. Оба предмета были довольно поношенными, но зато они оказались почти одинакового, непритязательно-серого цвета и вполне могли сойти за гарнитур. Порывшись в ящиках, Мэгги отыскала подходящих размеров блузку из светло-кремового шелка с рюшами. Это было уже кое-что, и Мэгги аккуратно разложила костюм на кровати. Одеваться она не спешила, опасаясь неприятных сюрпризов со стороны Люсии.
В начале третьего приехала Пэдди. Мэгги, открыв дверь, церемонно поздоровалась со свекровью, и Пэдди ответила тем же. После того как она фактически обвинила Мэгги в неспособности справиться с собственным ребенком, между двумя женщинами установилась некоторая дистанция. Они были вежливы и любезны друг с другом, но и только. Никакой особенной близости между ними не было и в помине, поэтому когда Пэдди вызвалась посидеть с Люсией, Мэгги согласилась без особой охоты и поблагодарила свекровь скорее для проформы, чем повинуясь движению души.
Едва войдя в прихожую, Пэдди внимательно оглядела Мэгги и нахмурилась.
– У тебя усталый вид, дорогая. Ты уверена, что действительно хочешь ехать в такую даль ради двух-трех коктейлей?
Медленно сосчитав про себя до десяти, Мэгги сдержанно ответила:
– Да, конечно. Это… это очень важно для меня. – Она через силу улыбнулась. – Кендис и Роксана – мои старые подруги, и…
– Как знаешь, – пожала плечами Пэдди. – На мой взгляд, вместо того чтобы тащиться в Лондон, ты бы лучше легла пораньше.
Она усмехнулась, а Мэгги снова напряглась. Сосчитав от десяти до нуля, она сказала, опустив глаза:
– С твоей стороны было очень любезно согласиться посидеть с Люсией. Я очень тебе благодарна…
– Мне совсем не трудно, – тотчас ответила Пэдди. – Я только рада тебе помочь.
– Спасибо. – Мэгги скрипнула зубами, решив во что бы то ни стало остаться спокойной. Нельзя срываться, нельзя выходить из себя. Ведь, в конце концов, Пэдди действительно оказывает ей любезность. – Давай я тебе объясню, где что, – сказала она. – Детское молочко в бутылочках стоит в холодильнике, его нужно разогревать в кастрюле с горячей водой. Если Люсия снова раскричится, дай ей несколько капель укропной воды – она стоит…
– Мэгги… – Пэдди улыбнулась. – Не забывай: я вырастила троих детей – причем мальчиков; надеюсь, с Люсией я как-нибудь справлюсь.
Это был очередной щелчок по носу. Мэгги очень хотелось ответить резкостью, но что сказать, она не знала.
– Отлично, – проговорила она наконец, стараясь, чтобы голос не очень дрожал. – В таком случае, я пошла одеваться.
С этими словами она повернулась и взбежала на второй этаж. Ни в какой Лондон ей уже не хотелось. Ах, если бы можно было выгнать Пэдди и спокойно заняться собственным ребенком!..
Но, разумеется, ничего подобного Мэгги не сделала. Наскоро расчесав волосы, она стала одеваться, поминутно вздрагивая, ибо ей казалось, что внизу плачет Люсия.
«Не будь дурой, с девочкой все в порядке!» – одернула себя Мэгги и, накинув куртку, стала спускаться вниз. Только тут она поняла, что девочка действительно кричит, и довольно громко. Одним прыжком преодолев оставшиеся ступени, Мэгги вихрем ворвалась в кухню и увидела дочь в многоопытных руках Пэдди.
– Что случилось? – воскликнула она, чувствуя, как сердце ее болезненно сжимается.
– Ничего страшного, – улыбнулась Пэдди. – Не волнуйся, поезжай спокойно и веселись. Вот, кажется, уже в дверь звонят. Это, наверное, такси.
Несколько секунд Мэгги стояла неподвижно, глядя на красное от крика личико дочери.
– Может быть, мне все-таки взять ее на минутку… – начала она неуверенно.
– Не волнуйся, она сейчас успокоится. Будет даже лучше, если ты поскорее уедешь и не будешь ее смущать. А мы сейчас пойдем погуляем вокруг домика, да Люсия? Смотри, вот она уже успокаивается!
И действительно, вопли Люсии начали затихать и скоро прекратились совсем. Сладко зевнув, девочка уставилась на Мэгги широко раскрытыми голубыми глазенками.
– Иди, иди, пока она снова не расплакалась, – сказала Пэдди.
– О'кей, – покорно согласилась Мэгги. – В таком случае я пошла. До вечера.
Уже в коридоре ей показалось, что Люсия снова начала всхлипывать, но она только стиснула зубы и огромным усилием воли заставила себя открыть входную дверь. Мэгги даже удалось улыбнуться таксисту; билет в кассе она тоже купила без всяких проблем. И только когда поезд тронулся, по щекам Мэгги покатились крупные слезы, размывая косметику и капая на страницы глянцевого журнала.
Теперь, облокотившись на сложенные под подбородком руки, она прислушивалась к объявлениям вокзального диспетчера и думала о том, как сильно изменилась ее жизнь. Пожалуй, не стоило даже и пытаться объяснить суть этих перемен Роксане и Кендис. Они ей просто не поверят. Да и кто, скажите на милость, был в состоянии понять, сколько сил – физических и душевных – ей пришлось потратить, чтобы вырваться в Лондон на несколько жалких часов? «Никто», – ответила Мэгги сама себе. Разве только другая молодая мать, которая оказалась один на один с ребенком в огромном, пустом загородном доме, куда регулярно – словно орел к прикованному Прометею – является свекровь, чтобы тиранить ее. Только такая же женщина, как она, способна в полной мере понять, через что пришлось пройти Мэгги, что пережить. «А значит, – подумала она с грустью, – ни Кендис, ни Роксана не сумеют понять, как много значит для меня их дружба и как дороги мне эти ежемесячные встречи в «Манхэттене»…»
