Барбара Картленд - Звезды в моем сердце
– Вам лучше?
Она не ожидала, что первый вопрос будет о ней. От удивления девушка раскраснелась.
– Да. Мне уже… совсем хорошо, спасибо.
– Я мог бы подождать, если вы предпочитаете еще немного отдохнуть.
– Я вполне пришла в себя, – твердо произнесла Гизела. – Как только доставят с вокзала мой багаж, я должна буду уехать.
– Я очень сожалею, что не побеспокоился о вашем багаже. Упустил из виду, что у вас могли остаться вещи в поезде, так как думал только, не поранились ли вы.
– Уверена, сундук отыщется, – сказала Гизела с отчаянным оптимизмом.
– Ни секунды не сомневаюсь, – согласился лорд Куэнби. – Вы в Лондоне с визитом?
– Да-да… то есть… да, – Гизела не знала, что ответить.
Она стояла перед ним, заикаясь, пока он, неожиданно вздрогнув, не вспомнил о хороших манерах.
– Присядьте, пожалуйста, – указал он на кресло возле камина.
– Сп… спасибо.
Гизела опустилась в кресло, расправив широкую юбку, и вспомнила, кому принадлежит надетое на ней платье.
– Миссис Банкс уговорила меня надеть платье вашей кузины, леди Мэри, пока приводят в порядок мою одежду. Очень надеюсь, леди Мэри… не рассердится на меня за это.
– Думаю, она будет в восторге, – ответил лорд Куэнби. – Мне жаль, что пострадало ваше платье.
– О… это совсем неважно, – сказала Гизела.
Наступила неожиданная тишина, в которой Гизеле слышалось только биение собственного сердца. А потом он задал вопрос, которого она почему-то боялась:
– Вы мне скажете, как вас зовут?
– Гизела… Мазгрейв, – тихо ответила она.
– Родственница сквайра Мазгрейва?
Гизела вскинула на него глаза.
– Я была… его дочерью.
– Дочерью!
Лорд Куэнби казался удивленным.
– Вы… знали моего отца?
Лорд Куэнби качнул головой:
– Нет, но сегодняшние газеты сообщили о его смерти.
– О!
Гизела снова умолкла.
– Вы, наверное, приехали в Лондон, чтобы приобрести траурное платье? – предположил лорд Куэнби.
Гизела поспешила отвергнуть такую мысль:
– Нет! Нет! Я ушла… из дома.
Говоря это, девушка отвернулась и стала смотреть на огонь, в отблесках которого четко обозначились правильные черты ее лица, чуть вздернутый носик, печальная складка у рта.
– Не слишком ли большая дерзость с моей стороны узнать почему? – спросил лорд Куэнби.
– Вам это будет неинтересно, – ответила Гизела. – Моя мачеха, леди Харриет, не любила меня. А теперь, когда отец умер, в Грейндже мне не нашлось места. Она унаследовала все.
– Понятно. Итак, вы приехали в Лондон к родственникам. Быть может, мне связаться с ними?
– Нет, нет! У меня нет никаких родственников.
– Что же вы тогда намерены предпринять?
– Пока… не знаю, – начала Гизела, но тут же вспомнила, с кем говорит. – Мне кажется, милорд, это касается меня одной. Очень любезно с вашей стороны, что вы интересуетесь моими делами, но, уверяю вас, вежливость сейчас можно отбросить. Я здесь только для того, чтобы рассказать все, что вы, быть может, захотите узнать о… другом деле. После чего я немедленно покину ваш дом. Я вполне понимаю свое положение.
– Рад это слышать, – сказал лорд Куэнби с едва уловимой улыбкой на устах. – Но должен признаться, я в полном неведении. Когда я увидел вас на вокзале, мне показалось, что я, должно быть, сошел с ума. Но потом я разглядел вас поближе, и сходство с дамой, за которую вы себя выдавали, не кажется мне таким уж очевидным. Сам не пойму, как я мог ошибиться.
– Но я… похожа на императрицу, – возразила Гизела.
– В чем-то безусловно, – согласился лорд Куэнби. – Черты лица, волосы, глаза. Но что касается всего остального, сомневаюсь, что имеется очень сильное сходство. Я, конечно, поставлен в невыгодное положение, так как никогда лично не видел императрицу.
– Простите меня за то, что… случилось, – пролепетала Гизела. – А теперь… пожалуйста… разрешите мне уйти…
Она почувствовала, что не может больше оставаться в этой комнате. Волнение, не покидавшее ее ни на секунду, спокойствие, с которым он задавал ей вопросы, – все оказалось еще страшнее, чем она предполагала.
– А вы не считаете, что я имею право получить какие-то объяснения? – спросил он.
– Да, да, конечно, – согласилась Гизела. – Но в первую очередь во всем, что случилось, виноваты вы сами. Ее величество полагала, что на вашем месте будет ваш отец; она считала, что мне предстоит провести несколько дней в замке со стариком, который, по собственным его словам, был глух и почти ничего не видел. Обмануть такого не составило бы труда.
– Вполне справедливо, – холодно отметил лорд Куэнби. – В последнее время мой отец очень мало слышал из того, что ему говорилось, а видел еще меньше. Но все равно остается вопрос, зачем понадобилась эта комедия.
Гизела стиснула руки:
– Императрица могла бы потерять три дня охоты.
Лорд Куэнби откинул голову и от всей души расхохотался.
– Так вот в чем причина, – сказал он. – Никакой сенсации или драмы. Просто боязнь потерять целых три дня в поле.
– Когда ее величество услышала о том, что произошло, что в замке были вы, – продолжила Гизела, – она очень расстроилась.
– Она узнала обо всем, как я догадываюсь, до вашего приезда, – произнес лорд Куэнби, слегка прищурившись. – Вот почему вы так поспешно уехали.
– Да. Именно поэтому, – призналась Гизела.
– И вы так боялись ослушаться королевского приказа, что все мои мольбы не могли заставить вас задержаться еще ненадолго.
Гизела вспыхнула и уставилась в пол.
– Я… служила ее величеству. И не в моих силах… было не выполнить ее приказ.
– Понимаю, – сказал он. – А какие приказы вы выполняете сейчас?
– Н-никакие, – запинаясь, проговорила Гизела. – Можно мне теперь уйти?
– Куда? – поинтересовался он. – Не думаете же вы, что я окажусь настолько равнодушным и невнимательным хозяином, что не задам этого вопроса. Куда вы пойдете?
– У меня… есть планы.
– Могу я узнать какие, если не секрет?
– Думаю, милорд, они ни для кого, кроме меня, не представляют интереса, – немного встревоженно ответила Гизела.
– Должен с вами не согласиться, – возразил лорд Куэнби. – Становится поздно, а Лондон – странное и довольно страшное место. Молодой особе совершенно не подобает бродить одной по его темным улицам.
– Я могу за себя постоять, – вздернув подбородок, заявила Гизела.
– Сомневаюсь, – ответил лорд. – Посмотрите, что уже с вами произошло. Вы стали орудием в чужих руках; вас поставили в унизительное положение, достойное всяческого осуждения, только потому, что вы случайно похожи на одну очень красивую любительницу развлечений.
– В этом не было никакого вреда, – сказала Гизела.
