(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик
Я всех успокаиваю, что все нормально, но Марко, не слушая никаких возражений, решительно берет меня под руку и почти несет к машине, чтобы отвезти в больницу. Его лицо напряжено, в глазах — паника, которую он тщетно пытается скрыть.
В приемном отделении все происходит как в густом тумане. Меня осматривает усталая женщина-врач, задает какие-то вопросы. Я смущенно отвечаю, запинаясь, потому что ком в горле мешает говорить, а дышать становится все тяжелее, будто грудь сдавили железным обручем. Она хмурится, что-то бормочет про возможный стресс или аллергию, и выписывает направление на УЗИ «для перестраховки».
Я лежу на кушетке в полутемном кабинете, и холодный гель на коже кажется единственной реальной точкой в плывущем мире. Врач-узист водит датчиком по животу, и на экране мелькают таинственные серые тени.
И вот звучат те самые слова, от которых туман мгновенно рассеивается:
— Поздравляю, вы беременны.
Воздух с шумом врывается в мои легкие, и я впервые за долгие минуты делаю глубокий, полный, свободный вдох.
— Мужа звать будете? У вас тут многоплодная беременность.
— Многоплодная? — переспрашиваю я, и голос мой звучит чужим эхом.
Узист поворачивает монитор ко мне. Ее палец протягивается к экрану, и она обводит им не одну, не две, а несколько маленьких темных точек, которые пульсируют в такт моему бешеному сердцу.
— Кажется, их… четыре, — произносит она, и в ее голосе слышится неподдельное изумление.
Это хорошо мы у бабы Кати на сене погуляли, понимаю я. Марко входит в кабинет. Врач показывает ему на экран. Я смотрю на него и вижу в его широко раскрытых глазах то же самое: шок, панику, восторг и безграничную любовь. Наша вечность только началась, и она оказалась гораздо грандиознее, чем мы могли себе представить.
Бонус
Спустя шесть лет
Марко
— Марко, привет! — машут мне местные девчонки в коротких шортах, перегнувшись через деревянный забор.
— Доброе утро, какими судьбами? — спрашиваю я, обтирая футболкой вспотевшее тело после покоса.
— Да мы к тебе в гости хотели зайти. Машка-то уехала в магазин, поди? — сияют они мне улыбками.
— Зачем? Чего хотели? — уточняю с улыбкой.
— Развлечься, — смеются девчонки.
— Ну заходите, и правда, есть для вас кое-что, — пью воду, притворно соглашаясь.
Они заходят, как-то уж слишком довольно поправляя свои короткие футболки.
— Только я забыл сказать, что сначала надо испытание пройти, — усмехаюсь.
Девушки переглядываются в недоумении. Что ж, надо же их как-то учить уму-разуму, а то уже пару месяцев от них покоя нет.
— Фас! — кричу я.
Прямо перед ними возникает большая рогатая коза.
— Мандаринка, только поаккуратней!
Коза принимается бегать за ними, а те взвизгивают, умоляя остановить её. Ноги у них уже по колено в зелени от скошенной травы. Одна не выдерживает и падает.
— Мандаринка, фу! Всё, иди ко мне.
Коза останавливается в сантиметре от девчонки и послушно подходит. Я выдаю ей заранее припасённое в кармане лакомство и глажу по голове. Та довольно ластится.
— Вставайте, идите уже. Не прошли уровень, — смеюсь я. — Но если хотите, можете помочь — у меня грядок вскопать много. Заплачу даже.
Они переглядываются, кривятся, но соглашаются. Выношу им перчатки, грабли, показываю фронт работ.
— А в баньку потом пойдём? — улыбаются девчонки.
Надо было козе дать их пободать как следует, — с досадой думаю я.
— У Маши спросите, пойдёте вы или нет. Надоело с вами воевать, ума совсем нет, — махаю рукой и ухожу в беседку.
Девчонки фыркают обиженно, но начинают копать.
Коза подходит и садится у моих ног — ну прямо как собака. Видимо, это у неё по генам передалось от отца. Козёл Марко так и живёт у деда, ходит за ним как сторожевой пёс, и козу Мэри они с бабой Катей тоже оставили. А Мандаринка ко мне прикипела, как и я к ней, вот мы её и забрали на ферму.
Теперь она охраняет меня от наглых девиц, которым не верится, что я до сих пор люблю только свою жену. В общем, пусть Маша сама с этими неразумными разбирается.
Сижу в тенечке, хорошо, прохладно. Глаза прикрыл — главное не заснуть, а то ещё что-нибудь случится.
— Марко… — меня трогает мягкая ладошка, и я по одному прикосновению знаю — это моя сладкая булочка. От неё так же вкусно пахнет клубничным вареньем.
— Марко… А что это у нас Валька и Ритка грядки полют? — её голос проникает в моё сознание.
Открываю глаза. Смотрит на меня своими красивыми круглыми глазками, надула пухлые розовые щёчки. Хватаю за руку и тяну к себе, находя губы.
— Мар… — пытается она что-то сказать, но я уже завёлся. Руками лезу под юбку, нащупывая гладкую кожу.
— Где дети? — рычу прямо в рот.
— В доме, — тяжело дышит она.
— Пойдём, — беру за руку.
Подхожу к полющим грядки девочкам:
— Дам денег вдвойне, если за детьми присмотрите. Минут на десять, — бросаю я, оглядывая Машу, сглатываю. — Ладно, на двадцать.
Валя и Рита краснеют и соглашаются. Я выпускаю всех детей из дома и велю им идти помогать с прополкой.
Маша пытается что-то спросить, но я затаскиваю её в нашу комнату, закрываю на ключ и прижимаю к двери, чувствуя, как трепещет её тело. Мои пальцы запутываются в её волосах, а другой рукой я прижимаю её к себе так близко, что между нами не остаётся ни миллиметра пространства.
"Марко..." — её шёпот тонет в моём поцелуе, жадном и безраздельном.
Я приподнимаю её юбку, касаясь губами шеи и чувствуя, как учащённо бьётся жилка на её горле. Мы падаем на кровать, и в этот миг весь мир сужается до нас двоих. Мои ладони скользят по её бёдрам, знакомым до боли, но каждый раз — как впервые. Она стонет, когда мои пальцы находят её самые чувствительные места, и этот звук сводит меня с ума.
Я покрываю каждый сантиметр её кожи поцелуями, и мне вечно этого мало — эта женщина постоянно сводит меня с ума своим видом, запахом, каждым вздохом. Наши тела переплетаются, мы движемся в унисон, и в эти мгновения соединяется не только плоть, но и души.
Когда мы наконец замираем, сцепленные руки, тяжёлое дыхание, потная кожа — всё смешивается воедино. Я не могу отпустить её, даже когда сердцебиение замедляется, продолжаю гладить её спину, целовать виски, шептать, как она прекрасна.
— Марко, так чего ты
