Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
Он внимательно следит за порывистыми движениями девушки, когда та мечется к сковороде, убавляя огонь и перемешивая содержимое. А потом она упирается ладонями в столешницу по обе стороны от газовой поверхности и роняет голову на грудь. Обессиленно. Обреченно. Капитулируя.
Поза побитого щенка. Надломленного сдавшегося человека.
— Говорю же, это не имеет смысла обсуждать. Моя бравада ничего не изменит.
Ей было так нужно, чтобы её поняли. Развеяли эту боль, пустившую корни, отравившую организм своим ядом. Чтобы она была прежней Эмили, влюбленной в жизнь и каждого близкого. Излечилась от темной вязкой тоски. Уничтожающей, прогибающей каждый раз, когда случается нечто такое.
Девушку обняли. Прижали к широкой груди и позволили откинуться на неё. Безусловно, это принесло некоторое облегчение. Она немного расслабилась, ощущая своей спиной мощь и тепло его тела. Вздохнула, спуская пар. И закрыла глаза, положив ладони поверх его кистей, покоившихся на её животе. Наверное, они простояли в этой тишине, нарушаемой лишь потрескиванием жарящегося мяса, около минуты. Восстановив дыхание, Эмили размеренно произнесла:
— Ты же не станешь изменять Нелли, правда? Ты же…ты не такой…
— А что я сейчас делаю? — рубит.
— Это не считается. Вы же не спали. Пока не делишь с ней постель, нашу связь нельзя причислять к измене. Взрослому мужчине ведь нужен секс?.. Она умная зрелая женщина и всё прекрасно понимает. Никто не ждет, чтобы ты жил жизнью праведника.
— У тебя удобная позиция.
Девушка раскрывает глаза и освобождается. Добавляет специи и снова перемешивает курицу, после чего нарочито небрежно спрашивает, не рискуя взглянуть ему в глаза:
— Что ты имеешь в виду?
Некоторое время Марсель молчит. Его близость в таких условиях кажется еще острее.
— А ты не понимаешь? Тебе легче думать, что ничего плохого ты не совершаешь. Обрученный — не женатый, да? Интересное видение, и я не собираюсь переубеждать в обратном. Просто констатирую. Перестань накручивать себя. Такие уроды попеременно встречаются. У всех свои принципы, и ты действительно ничего не изменишь.
— А что случилось с её мужем? Где он? — переводит тему, не желая развивать скользкие обсуждения.
— В тюрьме. Уже много лет.
— Как?!
Здесь уже оборачивается резко, не выдержав. И ошалело заглядывает ему в глаза. Эта новость для неё — полнейшее потрясение.
— Глубоко и надолго.
— За что? — не унимается Эмили, игнорируя его недовольство и нежелание распространяться.
— В драке убил человека, посадили по строгости, как полагается. Насколько знаю, он всегда был жестоким и неадекватным.
— И её тоже…бил, да? — пытливо и надтреснуто.
— И её тоже, — коротко.
На душе стало гаже, чем было. Вот откуда в глазах Нелли столько…житейского и мудрого. Во рту стало нестерпимо сухо, а на кончике языка ярко чувствовалась горечь. Мерзкая до тошноты.
Поняв, что расспросы окончены, Марсель покидает кухонную зону, присев на диван, и достает телефон. Справившись со своим оцепенением, девушка возвращается к еде. Через пятнадцать минут на столе появляется свежий салат, сыр, хлеб и две тарелки риса с курицей. Под конец водрузив два стакана и сок, она взглядом приглашает его присоединиться. Пищу они поглощают в тишине. Каждый, явно, думает о своём, так или иначе задетый сегодняшней ситуацией и откровениями.
Эмили не хочется, чтобы он уходил. Но она почему-то не решается произнести это вслух. По прошествии стольких дней, когда они ночевали и у него, и у неё, считая это чем-то естественным и не задаваясь лишними вопросами, сегодня девушка вдруг не может заставить себя произнести эту просьбу. Что-то сдавило горло, мешая говорить. Ей неловко.
— Мне надо принять душ, — озвучивает Марсель, будто читая её мысли, — я поднимусь и спущусь позже.
— Хорошо, — не может скрыть радостного облегчения, что не укрывается от него и выливается в сканирующий взгляд из-под опущенных ресниц.
— Спасибо. Как всегда, вкусно.
Приятно, безусловно. Но почему-то нет эйфории. Она лишь слабо кивает, после чего мужчина встает и направляется к двери, покидая квартиру.
Эмили убирает, моет посуду и распределяет оставшуюся еду. После чего загружает стиральную машину и тоже отправляется в душ. Когда бесшумно входит в комнату, Марсель уже ждет её на своей половине кровати с прикрытыми веками, но полусидя, прислоненным к изголовью. Девушка знает, что он наверняка позаботился о замке, и нет нужды проверять. В отличие от неё, этот мужчина рассеянностью не страдает.
Исподтишка рассматривает его профиль и с досадой думает о том, что он ни разу её сегодня не целовал. Будто наркоманка, ни о чем, кроме дозы, не способная и думать. А ведь в его чертах тоже читается усталость. Печать ответственности, бремя мелких решаемых проблем, которые при этом изматывают не по-детски. И вместо того, чтобы расслабить его, Эмили нагрузила своими переживаниями. Разве этого она хотела? Нет. Она хотела, чтобы ему с ней было хорошо. Хотела, чтобы оба забыли о внешнем и растворились друг в друге, пока это возможно.
— Ты громко дышишь, — раздается в тишине, — выдаёшь своё присутствие.
Вздрогнув, она тупит взор, будто её поймали с поличным. Может, он прав? И мысли вынудили дыхание участиться? А ведь Марсель не шелохнулся.
Девушка ступает босыми ногами по ковру, огибает ложе, направляясь к нему, и практически запрыгивает на мужчину, который успевает поймать её за талию ещё в воздухе. Она оказывается на его коленях и тянет руки к гладким щекам. Побрился. Затапливает теплой волной. Улыбка как-то сама собой озаряет лицо, когда думает о том, что это делается ради неё. Чертовски приятно.
— Люблю тебя, — шепчет, словно вселенскую тайну.
Нет, её не трогает безмолвие в ответ. Зато в его внезапно распахнутых глазах, потемневших, пленяющих, завораживающих и таких родных, сейчас отражается только она. Как целый мир.
— Люблю, — повторяет и приникает к уголку рта, вдыхая вкусный свежий запах кожи, — очень.
Дальше ей не до слов. Её мужчина, как всегда, берет инициативу в свои руки.
И Эмили хочется верить — в минуты, когда они сливаются, Марсель тоже её любит. Пусть тактильно. Пусть временно. Но зато всепоглощающе и с самоотдачей. Горячо и отчаянно. С тотальным присутствием в его мыслях.
Только её.
Только так.
Глава 29
«…но морозы грядут недобрые, всё вокруг — темнота и мгла. ты сама у себя под ребрами поместила кусок стекла. вот ходи теперь и выклянчивай у небес хоть чуть-чуть огня, чтоб любовь не была обманчивой, а была тебе как броня». Вербицкая Евгения
