По лезвию судьбы - Ольга Ларгуз
— Самбо, — ответил Евгений, запросто считав мой безмолвный вопрос. Сейчас я чувствовала себя примитивной инфузорией туфелькой, которая внезапно возомнила, что она — Вольф Мессинг. — И не только, — добавил, сверкнув глазами, довольный произведенным впечатлением.
— Евгений уже несколько дней тебя охраняет, — выдал Марсов, добивая меня лукавым прищуром. — Так что заочно вы уже знакомы.
— Несколько дней?
— Так точно, — по-военному четко отозвался телохранитель.
— Я вас не заметила…
— Значит я хорошо выполняю свою работу, Вероника Сергеевна.
— Жень, с этого момента ты выходишь из режима невидимки, — голос босса вернул мое настроение от расслабленного к деловому. — Будешь сопровождать Нику повсюду и станешь ее водителем.
— Понял.
— То есть как это — водителем? — в отличие от Евгения, я слегка растерялась от подобного нововведения. — Что значит «повсюду»?
— Буквально, Ника. Теперь ты ездишь в качестве пассажира на той машине, которую тебе выделят. На время придется забыть о «Тииде». Сейчас я дам тебе его номер телефона, — Марсов мотнул головой в сторону телохранителя, — и ты будешь заранее оповещать его о своих планах, — еще один взгляд, — Жень, ты свободен. Ника позвонит перед тем, как покинет офис.
— Я понял, Михаил Матвеевич.
Телохранитель ушел, а я осталась сидеть, оглушенная новой реальностью.
— Ника, — босс оказался рядом, положил руки мне на плечи. — Ты права в том, что Диана представляет угрозу для тебя и Ромы, поэтому…
— Я понимаю… Миша, неужели все так серьезно, что мне нужен водитель — телохранитель?
— Серьезно, можешь мне поверить. У Дианы есть деньги и связи, и никто не знает, какая блажь придет в ее голову. Думаю, Тор быстро разберется со своим браком. Судя по тому, что я слышал, у него есть железные аргументы для развода.
— Какие?
Телефон тренькнул входящим сообщением. Это был номер Евгения. Моя жизнь менялась, но, к сожалению, это были не те перемены, от которых радостно щемит сердце. С одной стороны, я опасалась выходок Дианы, а с другой — запрещала себе думать об опасности, чтобы не скатиться в панику и паранойю.
— Не лезь туда, не нужно. Предоставь это дело Торопову, — отрезал босс.
Я кивнула и встала со стула, но Марсов догнал меня в дверях, спеленал объятиями.
— Ника, я все сделаю для того, чтобы вы с Ромой были в безопасности, — аромат любимого мужчины, его тепло окутывали меня со всех сторон. Я чувствовала себя маленькой девочкой, о которой заботятся, и это чувство было приятным. Марс уткнулся носом в мою макушку, замер, сделал глубокий вдох. — Мне нужно работать, но рядом с тобой это совершенно невозможно, — губы Михаила мазнули по моему виску, прошлись по скуле, а мои ладони сами собой оказались на его груди. — Иди, пернатая, не искушай меня.
— Уже ухожу, — я с трудом оторвалась от босса. — А что с охраной Ромы?
— Не волнуйся, за ним присматривают.
Моя жизнь все больше напоминает американские горки: то поднимает на самый верх, вызывая головокружение, то бросает вниз, заставляя судорожно искать опору. И эта опора у меня есть. Мой мужчина, Марс, только он еще об этом не знает. Кажется, теперь я могу расслабиться. Или лучше не надо?
=33=
Трудно привыкать к новой жизни. К тому, что нужно звонить перед выходом из дома или с работы, к тому, что теперь рядом чужие глаза — очень зоркие — и уши — очень чуткие. Да, для моей безопасности, но черт!..
Сегодня я возвращалась из дворца Серковского. Отделка второго этажа подходила к концу, бригада Иваныча работала качественно и с опережением плана. Прикрыв глаза, я медитировала под звуки природы, доносящиеся из динамиков авто, когда мой телефон зашелся в приступе беззвучной вибрации.
Рома. Странно. По договоренности, установленной очень давно, ребенок звонил мне в рабочее время лишь в крайнем случае: разъезды, совещания, общение с клиентами часто не позволяли принять вызов. Для обмена информацией и корректировки планов мы с сыном обходились перепиской в мессенджере. Живот внезапно скрутило от дурного предчувствия, подрагивающим от волнения пальцем я нажала зеленую кнопку и приняла вызов.
— Да, Рома. Что случилось?
Тишина. Я прибавила громкость, но опять ничего не расслышала, лишь странный шелест. Евгений насторожился, глядя на мою реакцию, выключил радио, работающий кондиционер и активировал в телефоне громкую связь.
— Рома, говори! — я почти кричала в трубку, когда в эфир прорвался тихий хрип ребенка.
— Ма… ма…
— Рома, ты где?
— До… ма, — казалось, что каждый звук давался сыну с огромным трудом. — Я… ды… шать… горло…
— Домой! — я взвизгнула в тот же момент, когда Евгений выкрутил руль и развернулся через двойную сплошную прямо под камерами наблюдения. Ревя двигателем, большой внедорожник летел к нашему жилому комплексу, обгоняя, подрезая попутчиков, то и дело ловя в спину возмущенные сигналы клаксонов.
— Я вызываю скорою, — отозвался телохранитель, отправляя в гарнитуру, закрепленную на ухе, непонятные рубленые фразы.
— Отек Квинке, — выдохнула я, на миг отрываясь от телефона. Евгений кивнул и передал информацию своему абоненту. Рома уже не разговаривал, но звонок не завершил, поэтому я слышала какие — то шорохи, потрескивание. Прозвучал короткий, как выстрел, звук разорванной бумаги, а затем наступила тишина… Несколько минут оглушающей тишины, во время которых я умирала. От собственного бессилия, от ужаса за своего восьмилетнего ребенка, который сейчас остался в квартире один на один с большой проблемой. Я отсчитывала минуты и секунды до прибытия, и каждый из моментов мог оказаться для Ромы роковым.
Мы встретились у подъезда: скорая помощь, мой босс, которого принесло неизвестным, но явно попутным ветром.
— Ключи, Ника! — голос Марсова был тихим и почти спокойным, а широкая ладонь поддержала, когда я вложила в нее связку, найденную наощупь на дне сумки. — Идем!
И я шла, бежала, спотыкаясь на ровном месте. Только поддержка Марсова не позволяла мне упасть. Глаза застилали слезы, ноги подгибались от страха, а сердце заходилось в бешенной гонке, билось в горле, но я держалась. Ради сына цеплялась за ускользающее сознание, не позволяя себе провалиться такой неуместный обморок. Лифт! Гадский лифт! Почему так медленно?! Поскуливая от нетерпения, я переминалась с ноги на ногу, торопя смену цифр. Восемнадцать! Ну наконец — то!
Мне казалось, что тяжелый ключ входил в личину очень медленно, неохотно, поворачивался лениво, а дверь в квартиру открывалась, словно в замедленной съемке.
Мой ребенок лежал на полу в гостиной. Лицо отекшее, перекошенное, из горла вырывался рваный шумный хрип.
— Сынок!
Я хотела броситься к нему, но Марсов ухватил меня за талию и крепко прижал к себе.
