Порция красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси

Чертов шах и мат. — Дождись меня утром. Я пойду с тобой.

— Как скажешь, Рочестер, — говорит он, оглядываясь на меня и подмигивая.

Я закатываю глаза. — Придурок.

Он усмехается, когда наконец полностью поворачивается ко мне лицом. — Я не виноват, что ты ревнуешь больше, чем я.

— О, — смеюсь я. — Правда?

— Угу. — Он делает шаг ближе.

Я бросаю на него знающий взгляд. — Так вот почему ты, черт возьми, чуть не отравил Финна в тот день?

Он изображает из себя скромника. — Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Нет?

— Нет. Я просто недостаточно хорошо промыл линии.

Хмыкнув, я протягиваю руку вперед и продеваю пальцы в петли его ремня. — Тебе действительно следует быть осторожнее с этим.

— Я знаю. — Его губы скользят по моим. — Кто-то может пострадать.

Как раз в тот момент, когда мы собираемся сократить расстояние между нами, я вижу дым, поднимающийся из-за его спины. Я наклоняюсь в сторону и замечаю, что еда чернеет на сковороде, и от нее исходит запах гари.

— Э, Эйч?

Он оборачивается и откидывает голову назад, когда видит это. — Твою мать!

Я прижимаю кулак ко рту, пытаясь сдержать смех, но это мало помогает, так как он выключает конфорку и понимает, что ничего из этого уже не спасти.

— Ну что, теперь я могу сказать, что я тебе говорила? — поддразниваю я.

Повернувшись на пятках, он впивается в меня взглядом. — Это твоя вина.

— Нет, нет. Это ты отвлекся.

— Да, потому что ты, блядь, отвлекаешь! — хмыкает он.

Но я только хмыкаю в ответ. — Не надо было отвлекаться.

В его глазах что-то есть. Что-то среднее между разочарованием и решимостью. И он хватает сковороду, вываливая ее содержимое в мусорное ведро.

— Вот так, — заявляет он. — Я попробую еще раз. У меня достаточно ингредиентов, чтобы начать с нуля.

Боже мой, он пытается уморить меня голодом. — Хейс.

— Нет. Здесь нет никакого Хейса. Только шеф-повар Уайлдер.

— Шеф-повару Уайлдеру лучше работать барменом, — шучу я.

— Ты просто подожди, — говорит он, стоя перед холодильником, пока я достаю телефон и звоню в нашу любимую местную пиццерию. — От этого блюда у тебя голова пойдет кругом. Вот увидишь.

Я подношу телефон к уху как раз в тот момент, когда он поворачивается. Его глаза сужаются, и я не свожу с него взгляда, пока мне отвечают.

— Пицца Антонио.

— Да, я хотела бы сделать заказ на доставку пиццу, — говорю я ему, стараясь не рассмеяться при виде того, как у Хейса отпадает челюсть.

— Хорошо. Что вы хотите заказать? — спрашивают меня.

Но прежде чем я успеваю сделать заказ, Хейс бросает все, что держит в руках, и подходит ко мне, чтобы подхватить на руки. — Ну вот и все. Я съем тебя на ужин.

Я визжу, понимая, что уронила телефон, и бедный работник, вероятно, услышал это. — Хэйс! Теперь мы больше не сможем заказывать оттуда!

— Какая жалость, — говорит он, явно не обращая на меня внимания, пока несет меня вверх по лестнице.

Кому вообще нужен ужин?

Я вместе с Мали стою в баре и наблюдаю из другого конца зала, как Хейс работает за стойкой. Сейчас, когда началось лето, субботы здесь просто сумасшедшие. Днем здесь постоянный поток людей, а ночью — полный завал. Когда Кэм проходит мимо, я окликаю его по имени.

— Ребята, вам нужна помощь? — спрашиваю я его.

Он откидывает волосы с лица и выглядит измученным. — Да, но тебе нельзя стоять за стойкой.

— Почему?

— Потому что тебе нет двадцати одного года.

Я нахмурила брови. — Мали тоже нет, но вы же разрешали ей работать барменом раньше.

Он шикает на меня и оглядывается по сторонам, подходя ближе. — Говори тише. Мали делала это в межсезонье. Это другое дело. Тогда у нас меньше шансов попасться.

Я пожимаю плечами. — Мое поддельное удостоверение выглядит вполне настоящим. Даже полицейский не смог бы его вычислить.

— Чувак, — перебивает Мали. — Почему ты умоляешь его разрешить тебе работать?

Мои губы сжимаются, когда я понимаю, что она права.

Кэм посмеивается. — Хотя спасибо за предложение.

Я киваю и смотрю, как он возвращается к бару, а затем мой взгляд переключается на Хейса, который улыбается, подавая кому-то напиток. Он выглядит таким счастливым, и мне очень нравится, когда он такой. Мне всегда хочется оставаться на его орбите.

Игривый Хейс — мой второй любимый Хейс.

— Ах, — говорит Мали. — Теперь я поняла. Тебе нужен был повод, чтобы быть рядом с Хейсом.

Я насмехаюсь. — Нет. Я просто пыталась быть полезной.

Кивнув, она бросает на меня свой лучший взгляд, выражающий недоверие. — Конечно, так оно и было.

Черт. — Да пошла ты. Ты можешь меня винить? Я тут с ума схожу.

— Он так и не дал тебе ничего, на что можно было бы опереться?

— Нет. Ничего. Такое впечатление, что ему нравится меня мучить.

Она делает глоток содовой. — Да, ему это нравится.

— Ты — Сатана, — говорю я.

Мали смеется в свой стакан. — Что? Я думаю, что ты единственный человек, которого я знаю, который занимается лучшим сексом в своей жизни и при этом жалуется на это.

— Потому что в этом-то все и дело, — хнычу я. — Это не лучший секс в моей жизни. Я имею в виду, он потрясающий. Я не говорю, что это не так. Он безумно талантлив. Но самый лучший секс был два лета назад, когда он любил меня так же сильно, как и трахал. У него был такой способ заставить меня почувствовать, что я единственная женщина, на которую он обращает внимание.

— Ты все еще единственная женщина, на которую он смотрит, — возражает она.

Тяжелый вздох вырывается из моих губ. — Я знаю, но я говорю тебе. Что-то изменилось. Он все еще отдаляется и держит меня на расстоянии, и я не знаю, как это исправить.

Она оглядывается на бар, а затем улыбается мне. — Для начала ты могла бы поговорить с ним. Может быть, его внимание к тебе хоть немного поможет.

— Просто так? Мэл, он занят.

Схватив мой стакан с водой, который был пуст лишь наполовину, она опрокидывает его в рот и допивает остатки, хлопнув стаканом о стол, когда закончила. — Вот. Теперь тебе нужно еще что-нибудь выпить. А мне нужно в туалет.

Она тащит меня к бару по пути в туалет и почти пихает меня на свободное место. Хейс слегка поднимает на меня брови, и я понимаю, что теперь у меня нет выбора.

В последнюю секунду мне приходит в голову идея, и я с ухмылкой подхожу к барной стойке и сажусь — именно то, что я не должна была делать.

— Ты же знаешь, что не можешь здесь сидеть, — говорит он мне, стоя с надвинутой на глаза кепкой и скрестив руки на груди, прислонившись к стойке.

Я делаю вид, что осматриваюсь. — Я? Я просто хочу выпить.

Он одаривает меня улыбкой, от которой я практически готова кончить на месте, и отталкивается от стойки, чтобы подойти ближе. — Хорошо. Что тебе принести?

— Джек с колой.

Я вижу, что ему это нравится, по тому, как он хмыкает. — Сейчас принесу один «Ширли Темпл».

Бросив на него взгляд, я лезу в задний карман и достаю свое поддельное удостоверение. Я кладу его на барную стойку перед собой и подталкиваю к нему. Он разражается смехом, берет его, смотрит на него, а затем убирает в свой задний карман.

— Ты не можешь просто так взять и оставить себе мое удостоверение, — говорю я ему.

Он пожимает плечами. — Конечно, могу. Это фальшивый документ. Это не твоя фамилия.

Подмигнув, он оставляет меня в полном недоумении и уходит.

На моей гребаной подделке указана фамилия Бланшар.

Я клянусь, что он делает это, чтобы помучить меня. Время от времени он говорит что-то подобное, и я провожу следующие три дня, обдумывая это и гадая, что, черт возьми, это может означать.

Вот, например, это. Он говорит, что хочет, чтобы я по-прежнему носила фамилию Уайлдер? Он сказал мне, когда я приехала сюда, что не даст мне развода, но он был таким озлобленным, а я все равно этого не хотела. Я бы соврала, если бы сказала, что не беспокоюсь о том, что однажды он вернется домой с этими бумагами. Мне снились кошмары, как он оставляет их на столе и говорит, что ему очень жаль, но он просто не думает, что у нас все получится.