Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская
– Здрасте, ― вежливо откликаются.
– Я тут страсти такие рассказываю, вы только не пугайтесь. Витюша-то он хороший. А вы учитесь вместе, да? Форма одинаковая.
– Вроде того.
– Как замечательно. Витюш, а Яночка, Яночка как? Давно её не видела. У неё всё хорошо?
Бл. Она заткнётся, нет?
– У Яны всё прекрасно. Давай, баб Зин, некогда лясы точить. Дел по горло, ― пресекаю задушевную беседу, втаскивая малую за плечи в квартиру. Не планировал, но хотя бы так отделаемся от этой назойливой мухи. ― Вот же старушенция говорливая. Когда у неё язык отсохнет.
– Ничего удивительного. Пожилые люди все любят потрепаться.
– А эта особенно. Не поняла ещё, чего она так распиналась? Хотела посмотреть, как ты пятками сверкать будешь, убегая.
– Почему? Из-за упоминания Яны или потому что твой отец с матерью в догонялки играл?
– Полагаю, последнее звучит более солидным аргументом, чтобы испугаться.
– Ну не знаю. Всего-то с ножом. Вот если бы с бензопилой… ― мечтательно добавляют, приставив пальчик к губам. Ля, ещё одна актриса. Правда, здесь я могу лишь благодарно моргнуть, задерживая опущенные веки дольше положенного. За удивительно спокойную реакцию.
Смотрю на неё и понимаю, что злость улетает в форточку, сменяясь… облегчением. Ситуация ведь реально паршивая. Любому здравомыслящему человеку не грешно после такого призадуматься: стоит ли рисковать, если в наличии есть такие родственнички. Кто знает, может уехавшая кукушка передаётся генетически.
– Да, Чижова. Ты либо бесстрашная, либо с напрочь сломанным инстинктом самосохранения.
– А мне есть чего опасаться?
– Разве что меня.
– Ой, брось. Угроза давно не актуальна. Это ты меня бойся. Ты ведь уже понял, что я умею быть назойливой… О! У меня у бабули с дедулей тоже до сих пор такая висит, ― с коридора замечают люстру на кухне: сссровский дутый плафон, какие раньше можно было найти буквально в каждой квартире. ― И трельяж почти такой же есть. Чуть-чуть отличается, ― кивают на тумбу с зеркалами в коридоре. ― Предлагаем ремонт нормальный сделать, а они отказываются. Старики ведь не любят перемен. Купили им ноутбук, чтоб те хоть немного были в теме, так они из него подставку под цветы сделали.
– Ага. Мои тоже не любят новшества. Потому и живут как свиньи.
– Зря ты так. У тебя вполне… миленько.
– Врать не умеешь, малая. Вот от слова совсем.
– Да не, правда. Вполне ничего. Хотя пыль погонять не помешает, ― замечают, рисуя сердечко поверх осевшего слоя. ― Ну и проветрить, а то пахнет тяжело.
Неудивительно: мебель и ковры настолько впитали в себя табачку, что хоть оконные рамы выкорчёвывай с мясом ― никакой сквозняк не поможет.
– То есть бетонные стены тебя не парят?
– А чего бы и нет. Закос под лофт.
– Ага, а сортир тогда что? Гранж?
– Не знаю. Я ж ещё там не была. Главное, чтоб полчища тараканов не шныряли.
– К счастью, нет. Для того, чтобы они тут захотели остаться на ПМЖ, нужен хавчик в доме. А такого у нас не водится. В холодильнике вечно шаром покати.
– Ну, а я что говорю! Тараканов нет ― уже не всё так плохо. Поверь, мне есть с чем сравнить: мы как-то с Кариной ездили в общагу к знакомому на днюху, а там тараканий оазис. Натурально. Я после четвёртого десятка сбилась на счёте. Свет включишь, а им хоть бы что, и не думают разбегаться. Ещё под ногами так мерзко хрустят, брр. Вот это действительно было гадко.
– Какие хорошие у вас знакомые.
– Да не, ребята-то сами нормальные. Это за общагой не следили: пропшикаешь все углы, а вся мерзость через неделю опять прёт табуном. А приезжим студентам деваться куда? Приходится жить в тех условиях, что есть. Но сами ночевать мы там, конечно, не рискнули. Побрезговали.
Тут не поспоришь. Когда особого выбора нет, сгодится даже такая ночлежка. Всё лучше, чем на улице.
– Тогда не будем травмировать твою утончённую натуру вновь, ― проверяю в глазок, свалила ли соседка. ― Чисто. Наверняка, пасёт, но главное, чтоб не доставала. Пошли.
– Куда?
– Куда-нибудь. Здесь нам делать нечего.
– Думаешь?
– Ещё скажи, что хочешь остаться?
– А почему нет? ― женская сумка с учебниками глухо ставится на тумбочку трельяжа. ― Или сюда разрешено входить только Яне?
Блин. Вот спасибо, баб Зина, удружила.
– Я бы не сказал, что она прям часто сюда захаживает. Но бывало, не отрицаю.
– Значит, ей можно, а мне нельзя?
Вот выдерга. Подловила. Чтобы не ответил ― везде в проигрыше останусь.
– Как скажешь, ― равнодушно отмахиваюсь. ― Можешь не разуваться. Полы тут мылись, и даже в этом году, но побереги носочки. Испачкаешь, ― выгибаю бровь, наблюдая за тем, как Чижова демонстративно игнорирует предложение и стаскивает с себя туфли, босыми пятками встречая старенький паркет.
– Я без них, если не заметил.
– Заметил. Бунтарский дух взыграл?
– Не понимаю, о чём ты. Можно? ― кивают в сторону гостиной-тире-спальни предков. Снова даю отмашку, разрешая. Чего уж. ― Знакомая стенка. И кресло. И торшер. И обои. Надо же! Не, я прям будто реально к бабуле с дедом приехала. Правда в слегка запущенный вариант, конечно… Расслабься, Витюш.
Эм, это она мне?
– Да я и не напряжён.
– Заметно. Что, неуютно моё присутствие?
– Мне неуютно здесь даже своё присутствие, так что догадайся сама.
– Сочувствую. Плохо, когда нет своего угла. Понимаю, что сравнение неуместное, но я в отеле тоже не чувствую себя как дома. Да, там классно, но… всё же это проходной двор, полный чужих. На двадцатиоднолетие папа вроде как обещает подарить мне квартиру. Тогда, наконец, можно будет спокойно выходить завтракать в пижаме, не боясь наткнуться на какого-нибудь левого мужика в коридоре.
– Нехило. Мои на двадцать один год могут подарить мне разве что заоблачные долги и неизлечимый геморрой, ― открываю оконные створки нараспашку, впуская свежий воздух и иду в дальнюю часть к запертой двери собственной комнаты. Стоит отдать должное, там всё же попрезентабельней, хоть я и никогда не отличался особым рвением убираться. Зато и попоек не устраивал.
Алиса следует за мной с таким видом, будто прогуливается на увлекательной экскурсии. Так внимательно всё рассматривает: будь то обычный календарь на стене или же старый бесполезный хлам на полках.
– Это не очень тактичный вопрос, но… они всегда такими были?
– Кто? Родаки? Всегда. Но пока был мелкий дело ограничивалось компаниями и частыми пьяными посиделками во дворе. Потом компании самоликвидировались, градус повысился, а
