Натурщица - Олег Юрьевич Рой
— Ну, у меня есть некоторые соображения по этому вопросу — кто хотел ему зла, но Лешке пока не надо ничего говорить, — хмуро бросил он. — И так ему хреново. На самом-то деле ему сейчас еще хреновее… Но уж в своем гнезде вы сами разберетесь, не маленькие. Завтра часов в десять утра пришлю за вами водителя.
— А сегодня чего сами за рулем? — брякнула Сима.
— Ну, сегодня. Сегодня дела семейные… И мы на ты, — напомнил он. — Лешка сейчас как Кай во дворце Снежной Королевы. Устрой ему великое таяние ледников… До завтра.
И он укатил. Сима смотрела ему вслед, перекатывая в голове, словно леденцы во рту, его слова: «В своем гнезде вы сами разберетесь».
Поднялась на свой этаж. Полина Андреевна, наверное, давно спит, половина двенадцатого…
— Ты думаешь, я сплю, — ворчливо сказала лиловая дама. — Усну я, как же, пока ты все не расскажешь… Выкладывай!
И Сима выложила ей все, буквально поминутно. Она поняла, как же ей было необходимо выговориться!
Полина Андреевна долго молчала, слушала, не перебивала. Потом сказала:
— Пойдем, покурим. Я буду дымить в сторону.
Они завернулись в пледы и уселись рядышком.
— Знаешь, — сказала наконец лиловая дама. — Женская любовь — это завитушки на торте. Основа, костяк, если можно так выразиться, — это мужская любовь.
— То есть женская любовь ничего не стоит? — упавшим голосом переспросила Сима.
— Ты не поняла. Говорят, что женщина — это ноль, а мужчина — единица. Вместе они — десять. Если, конечно, мужчина впереди. Вот такая нехитрая математика. Что без тебя твой Леша? Неврастеник, лежащий в клинике.
Сима вспыхнула.
— Не перебивай, — жестко остановила ее Полина. — Судя по всему, его бывшая, Жанна, не только не была его опорой, но даже выбивала из-под него его собственную опору — веру в себя. А без веры в себя он превращался в ноль. Исчезал. И он это чувствовал. И тут появляешься ты. Простая, добрая, заботливая. Мало того. До того как он узнал, что ты именно такая — простая, добрая и заботливая, — его уже к тебе потянуло. Там, в вашем салоне красоты. Вряд ли он смог бы объяснить себе самому почему. И надо ли в этом копаться? Главное, завтра вы встретитесь. Искренне желаю тебе, чтобы это означало конец твоих мытарств и стало началом новой жизни. Я чувствую, так и будет. Вот только не реви, ладно?..
Сима долго не могла уснуть. Она смотрела на часы. Час. Два. Половина четвертого… Иногда она принималась тихонько плакать — то жалея «бедного Лешу», то, наоборот, от коротких, но счастливых воспоминаний тех дней, когда они были вместе. Потом как-то незаметно она забылась сном. И снились ей… креветки. Интересно, к чему снятся креветки?..
…Она проснулась в половине восьмого, совершенно выспавшаяся. Быстро напекла нехитрых, но вкусных печенюшек, сырников, сварила Полине ее любимые хлопья — смесь нескольких злаков.
— Какая-то ты отсутствующая, — заметила та.
— Так я и отсутствую, — улыбаясь, сказала Сима. — Простите меня!
— Все будет хорошо. Привет от меня ему передай…
Часть III
Великое таяние ледников
Глава 10
Сбежавший из алжирского плена
Водитель приехал ровно в десять и, мало того, — привез уже починенную цепочку. Путь до клиники оказался неблизким, она находилась в Подмосковье, за Троицком, но ради встречи с Лешенькой Сима была готова отправиться хоть на Дальний Восток.
— Вас подождать? — вежливо поинтересовался водитель, когда они прибыли.
— Нет, спасибо, — покачала головой Сима. — Поезжайте. Я здесь надолго. Надеюсь…
Ей еще никогда не приходилось бывать в таких местах — огороженная территория, словно отрезанный от леса кусок, новенькое здание с огромными окнами, строгая охрана на въезде, ухоженные газоны, клумбы, цветущие кусты и шикарное, как в кино, лобби на первом этаже главного корпуса. Дежурившая на ресепшене медсестра сказала, что Алексей Орлов сейчас на прогулке, и взволнованная Сима с оттягивающими руки пакетами всякой снеди отправилась на поиски. Ей пришлось немало поплутать по извилистым дорожкам среди сосен, пока Леша наконец не обнаружился — сидел на самой дальней скамейке рядом с кованой ажурной оградой и читал, склонившись над книгой. Заслышав ее шаги, он поднял голову. Сима не смогла понять по его выражению лица, сказал ли Алексею кто-то, что сегодня у него будет посетитель. Он просто смотрел на нее. И тогда она подошла сама. Он очень осунулся с тех пор, как она видела его в последний раз. Точно в самом деле сбежал из алжирского плена…
— Исхудал как, — вырвалось у нее.
И он засмеялся. Засмеялся тихо, даже глаза прикрыл. Потом встал, уронил на скамейку книгу, а поскольку она подошла уже совсем близко, обнял — неловко, потому что в руках у нее были пакеты. И она тоже стояла в какой-то неуклюжей позе, неудобно изогнувшись, — из-за тех же пакетов. Потом он наконец отпустил ее, отстранил, вгляделся в ее лицо, а она в этот момент все же быстро поставила свои котомки, и они снова обнялись.
Как же хорошо было стоять так, в обнимку, в тишине, под соснами — и молчать.
«Но это же я просто думаю, что хорошо, а он, может, совсем и не думает, что хорошо…» — забубнил внутри голос-скептик.
«Да заткнись уже», — голос Полины.
И снова стало тихо и безмятежно.
— Вас хоть кормят тут? — когда они наконец оторвались друг от друга, сердобольно продолжила Сима свою гастрономическую тему.
— Да я завтракал вроде, — ответил Алексей, и в голосе его тоже была улыбка.
— Вроде, — повторила Сима. — Больничная еда и есть больничная.
Они разговаривали так, словно были мужем и женой и расстались только вчера. Это было так странно, но в то же время и естественно — для них двоих. Просто именно она задала тон беседы, а он подхватил.
— Пойдем к тебе, — предложила Сима, указывая на привезенные гостинцы. — Отнесем.
И он молча повиновался, но пакеты взял сам и донес до палаты.
Палата была отдельная и только что не королевская — просторная, с большим окном и балконом, собственным санузлом, столом, двумя стульями и маленьким холодильником, который оказался почти пуст. Леша молча смотрел на то, как она загружает нутро холодильника баночками и пластиковыми контейнерами, и вдруг спросил, указывая на один из них:
— Сырники?
— Ага! — счастливо отозвалась она. — Утром сделала. Хочешь? Только погреть бы…
— Не вопрос, сейчас позову Мадину. — Он нажал какую-то кнопку на пульте у изголовья, и в палату вскоре постучалась черноволосая девушка в накрахмаленном медицинском костюме. Просьба не вызвала у нее ни вопросов,
