Татьяна Веденская - Счастья тебе, дорогуша!
– Я… прости, а я никак не могу с тобой. Это правда. Мне было очень трудно, оказывается, я привыкла к твоей любви как к сильнодействующему наркотическому средству. Я просто торчала на твоей любви, но сейчас… ты знаешь, ты уже сделал для меня все. Благодаря тебе я оказалась в нужном месте в нужное время и встретила его.
– Да кого его? Очередного ухажера?
– Не совсем, – улыбнулась я. – И поверь, большего ты для меня сделать не мог.
– Но чем, чем он так хорош? – злился он. – Он что, богат? Олигарх?
– Нет, – усмехнулась я. – Он простой украинский безработный. Хотя я уверена, что у него все будет в порядке, но с ним я останусь и без всяких денег. Потому что я всегда его любила и буду любить.
– Украинский безработный? – скривился в презрительной усмешке он. – Отличный выбор!
– Это точно, – я вырвала руку и пошла к выходу. Кешка встал, бросил деньги на стол и побежал за мной. На улице он нагнал меня и развернул к себе. Его лицо было перекошено от ярости.
– А это не тот, случайно, парень, из-за которого ты в Москву принеслась как побитая кошка? Твоя первая любовь, пес бы ее побрал? Говори, это он? ОН?
– Знаешь, а я просто не понимаю, почему я вообще должна тебе что-то говорить. Кто ты мне? Никто. У нас даже фамилии разные, ты помнишь? И ведь я тебя предупреждала – смотри, обратного пути нет. Так что извини, дорогой. Мне пора. И, кстати, я хотела сказать тебе искренне, от всего сердца. Будь счастлив, my darling[9]. Все, пока!
– Марго! – крикнул он вслед, но я так быстро припустила, что меня было уже не догнать. Да и куда бы он побежал, у него около ресторана остался «Мерседес». У него была своя жизнь, он теперь был чей-то свой человек, и впереди у него был океан возможностей для личного роста. А у меня дома был Яшка, и мне не терпелось попасть туда поскорей. Я залетела в метро, проклиная в который раз чертовы каблуки, в которых так трудно бегать на скорость. Ноги гудели и отваливались, к тому же, пока я спасалась бегством от Кешки, я пару раз споткнулась и вывернула левую ногу. Но зато теперь, впервые, пожалуй, за много лет, я вдруг почувствовала себя по-настоящему свободной. Потому что одно дело оказаться свободной поневоле, быть просто поставленной перед этим вот чудесным фактом. И совсем другое дело получить возможность понять, чего ты хочешь от этой жизни. Где и с кем ты хочешь быть. И что для тебя важнее: деньги или сильные любимые руки, ледяной комфорт или ночи в объятиях человека, с которым ты готова провести всю жизнь. И надо признаться, что я не колебалась ни секунды.
– Марго? Ты что-то задержалась, – обеспокоенно встретил меня в дверях Яшка. В квартире пахло чем-то вкусным, гораздо вкуснее, чем в том дурацком восточном ресторане. Я вспомнила, что все-таки я никогда не любила восточную кухню.
– Привет, – улыбнулась я, дрожа от волнения. Яшка, стоило ему только бросить на меня один взгляд, сразу понял, что что-то не так.
– Что случилось? Ты сама не своя.
– Скажи, а ты правда меня любишь? – спросила я его в лоб.
– Так, давай-ка ты проходи в квартиру. Что ж мы будем вести такие серьезные разговоры в прихожей?
– Так лучше? – спросила я, плюхнувшись на диван.
– Ну, было бы еще лучше, если бы ты была голая… – пробормотал он, но, видя мой возмущенный взгляд, поднял руки. – Сдаюсь, сдаюсь. Так нормально.
– Значит, так. Ты правда хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж и уехала с тобой?
– Чистая правда, – нежно улыбнулся он.
– И это не был пустой пьяный разговор? – я пристально посмотрела на него.
– Ты что, это же было при свидетелях.
– Каких свидетелях? Николай к тому времени уже уполз, – головой помотала я. – Впрочем, я не помню.
– А собаки? Доцент, правда, спал, но Василий Алибабаевич может все подтвердить. Он за нами очень пристально следил, так что если найти способ допросить собаку, то он сдаст меня с потрохами. Разве мог бы я так рисковать?
– Я серьезно спрашиваю, – взмолилась я.
– А я тебе серьезно отвечаю – да, хочу, – наконец перестал он паясничать. – И чтобы вышла замуж, и чтобы уехала. И сейчас мы будем обо всем этом говорить, только, милая, зачем ты так волнуешься. Все будет хорошо, я обещаю. Я понимаю, какое это сложное для тебя решение – оставить Москву, но дело в том, что я…
– Я должна тебе кое-что сказать, – прервала его я.
– Я, кстати, тоже, – фыркнул он. – Ты не заметила? Ты меня все время перебиваешь.
– Да? Нет уж, давай сначала я.
– Хорошо, – покорился он и плюхнулся на стул напротив. – Начинай.
– Я тебя обманывала кое в чем, – как на духу ляпнула я. Яшка моментально помрачнел.
– Начало интересное. Продолжай.
– Дело в том, что я… как же это сказать… совсем не бизнес-леди. Я вообще-то отставной козы барабанщица, сижу за три копейки, счета-фактуры печатаю и дело это ненавижу.
– Не понял, – растерялся Яшка.
– Я после развода осталась тут вообще ни с чем, одна, без денег, в съемной квартире. Муж меня бросил, да еще я в больницу загремела. А в Бердянске мама попросила все это не рассказывать никому, чтобы соседи не сплетничали. Как же, дочка в Москве облажалась по полной программе. Она прямо взбеленилась – не хочу из-за тебя краснеть. Вот я и придумала историю, что я главный бухгалтер. С этой квартирой и собаками. Я же не знала, что там будешь ты. Думала, уеду, и все, никто ничего не узнает. А мама будет довольна. А все сложилось не так, и я теперь совсем запуталась.
– Ага, – задумчиво потер подбородок Яша. – Но рассказывала ты правдоподобно. И для придуманных собак Василий с Доцентом слишком уж реальны, не кажется?
– Да, реальны. Только вот это все не мое, – грустно кивнула я.
– Да? А чье? – удивился он.
– Моей подруги Жанны. Даже не то чтобы подруги. Мы с ней вместе со свиным гриппом лежали, прохлаждались. О, у нас было время познакомиться, поверь мне. Свиной грипп – это вам не хухры-мухры, я два месяца провалялась.
– Ничего себе, – присвистнул Яша.
– В общем, Жанна уезжала в Англию на полгода и предложила мне тут пожить, за собачками присмотреть. Вот так. Так что поеду я за тобой куда скажешь и даже не задумаюсь ни на секунду об этой, как ты говоришь, лучезарной жизни. Если ты не передумаешь, конечно. Ну, так что скажешь?
– Что тут сказать, – задумчиво протянул Яша. Я замерла, и все, как говорится, у меня упало. Неужели в таком виде я ему не нужна? Не может быть! Или может? Что ж он молчит, гад?
– Что-то уж скажи, не томи, а?
– Это многое объясняет, – вдруг неожиданно улыбнулся он.
– В смысле?
– Ну, например, почему ты собственных собак боишься как огня, или почему к работе относишься тяп-ляп. Или почему пельменями питаешься, – он выглядел так, будто все эти вопросы его действительно очень беспокоили, а теперь все разрешилось. Наконец-то, какая прелесть!
