Помню тебя наизусть - Маргарита Дюжева
— Молодец. Попрошу Степана Константиновича выписать тебе грамоту.
— А медаль? Медаль будет?
— Шоколадная подойдет? — усмехнулась она.
В самый неподходящий момент, когда Белецкая начала улыбаться, опять зазвонил телефон, который я так и не потрудился убрать в карман. Он по-прежнему лежал на лавке между нами, и естественно мы одновременно посмотрели на экран.
Это была Левина.
Зараза, вот как одним местом чувствует, когда звонить надо. Такой момент испортила. Янка хмыкнула, поднялась, выкинула в урну пустую обертку из-под мороженого и, заправив руки в карманы, неторопливо пошла к машине:
— Догонишь. Ирке привет.
Я скрипнул зубами, скинул звонок своей бывшей и пошел за Белецкой.
— Что-то ты быстро наговорился, — усмехнулась она, отрывая дверцу бэхи.
— Не о чем нам говорить. Расстались. Точка.
— Она, кстати, так не считает. Всем рассказывает, что у вас временное затишье, и вы просто взяли небольшой таймаут, чтобы отдохнуть друг от друга, а потом как, у-ух, наброситесь с новыми силами.
Похоже, хитрожопая Ирка никак не успокоится и за моей спиной продолжает плести свою паутину. Мысленно сделал пометку, что завтра надо будет поговорить с бывшей подругой еще раз, а вслух холодно произнес:
— Она может болтать, все что хочет. Это ее проблемы. Мы расстались. Совсем. Никаких таймаутов. Точка.
— Зря. Хорошая девка, видная.
— Яночка, ты надо мной издеваешься?
— Нет, что ты. Просто переживаю о твоей загубленной личной жизни.
Все, магия мороженого рассеялась. Сводная сестрица пришла в себя и стала такой же язвой, как и прежде.
— Ты не переживай. Все в порядке с моей жизнью.
— Слава богу, а то думаю, как там бедный Максимка, — мы выехали с парковки и покатили в сторону дома, — Совсем никто его не любит, не жалеет. Даже крылышки поникли.
— Если бы я не был уверен, что ты меня терпеть не можешь, то подумал бы, что ревнуешь.
Она удивленно вскинула брови:
— Я? Тебя?
— Да-да, — при виде ее гневной физиономии, меня начал распирать смех.
— Мечтай больше, — она смерила меня чопорным взглядом и гордо вскинула подбородок. Дескать как такая как Я, могу ревновать такое недоразумение, как ТЫ.
— Но крылья-то мои тебя не просто так волнуют, — я не удержался и подлил масла в огонь.
Ее щеки стали пунцовыми.
— Не волнуют! Просто к слову пришлось. Для создания более унылого образа.
— Я так и подумал.
Зачем я ее злю? Сейчас кусаться начнет, а удержаться просто нет сил. Пускай все это выглядело по-детски, нелепым ребячеством, но остановиться нереально. Она так уморительно краснеет, когда смущается.
— Что б ты не волновалась, торжественно уверяю, что с ними все в порядке. Если хочешь, могу показать. Надо? — с готовностью задрал край джемпера, — ты только скажи.
— Избавь меня от своего убогого стриптиза, — проворчала она, вцепившись в руль так, что даже костяшки пальцев побелели.
— Как скажешь, — я поднял одежду еще выше и звонко похлопал себя по пузу, — всегда готов порадовать дорогую сестрицу.
Три минуты прошло в полной тишине. Янка пылала от праведного гнева, а я забавлялся ее реакцией. Да, может, и ненавидит, но это явно не все эмоции, которые я у нее вызываю. Это льстило, а самое главное давало надежду на что-то большее.
— О чем задумалась? Все о крыльях грезишь?
— Думаю, где тебя высадить. Прямо здесь или поглубже в лес завести и там бросить? — стрельнула в меня острым взглядом.
— Все, молчу, — я примирительно поднял руки, пытаясь утихомирить сводную злюку.
— Вот и молчи!
— Вот и молчу.
Янка сердито дернула рычаг передач и прибавила скорости, а я отвернулся к окну и почему-то улыбался всю оставшуюся дорогу.
* * *Следующим утром ничего не изменилось. Ни тебе пламенного приветствия, ни тебе вопроса: как спалось, дорогой Максимка. Будто вчера между нами ничего и не изменилось.
После завтрака мы практически одновременно вышли из дома. Яна заскочила в машину и была такова, а я проводил ее тачку взглядом, хмыкнул, воротник на джинсовке повыше поднял и потащился на остановку.
Школа встретила привычной суматохой: носились пятиклашки, вопили какие-то пацаны из седьмого, Сашка ржал так, что с улицы было слышно. Янка уже затерялась среди всего этого беспредела, и мне оставалось только одно — идти к классу. На первом уроке вроде контрольная должна быть? Я вчера даже не заглянул в учебник. Надо хоть тетрадь полистать, может в голове что-то и отложится.
Хороший план, но не тут-то было.
Первым на меня наскочил Морозов из параллели:
— Макс, ты охренел? Из-за тебя вчера тренер нас гонял, как вшивых по бане. Сказал, что, если один не пришел — остальные за него вкалывать будут.
— Так вышло, — пожал плечами. Не оправдываться же перед ним, в самом деле.
— Сегодня чтоб был, понял? Иначе мы тебе всей командой темную устроим.
— Очень страшно.
— Макс, блин, я серьезно. Еще один такой день и мы подохнем, так и не дотянув до матча.
— Да приду я, приду.
У меня, конечно, вся голова была Янкой забита и хотелось после уроков ее выловить, но подводить команду тоже не хорошо, тем более столько сил уже потратил, да и самому нравится.
— Смотри у меня! — он грозно ткнул пальцем в мою сторону. Я тоже показал ему палец. Только другой.
Следующей была Левина.
— Максим, привет, — поймала меня на лестнице, между этажами. Красивая, накрашенная, в платье на полметра короче дозволенного. Перехватив мой изучающий взгляд, моментально сделала неправильные выводы и тут же начала улыбаться, игриво накручивая на палец прядь волос. Я эту идиотскую привычку на
