Здесь я устанавливаю правила (СИ) - Бальс Лора
Её телефон пока оставался у Молотова — на случай, если незнакомец объявится. Перед началом вечера мобильник возьмёт Феликс. Он увидит номер, по которому Римма должна была бы связаться с сообщником, и в нужный момент подаст ложный сигнал.
Самым опасным и пугающим моментом плана было то, что Инге всё-таки придётся на миг показаться перед похитителями. Выйти с Риммой с чёрного хода и пару мгновений постоять у двери. Молотов был уверен, что без этого похитители себя не проявят, догадаются о ловушке.
— Наши люди будут за вами на чёрной лестнице, — спокойно, словно речь шла о прогулке в ближайшую булочную, а не о смертельно опасном предприятии, инструктировал он. — Я сам там буду. Как только увидишь, что в вашу сторону кто-то направляется, падай на землю. Конечно, им ты тоже нужна живой, но мало ли — вдруг, поняв, что нападение провалилось, тебя захотят просто пристрелить.
Наверное, при этих словах она сильно изменилась в лице, потому что всегда непробиваемый Молотов вдруг поспешил успокоить.
— Это маловероятно. Да и по времени риск получается чисто гипотетический. На оценку ситуации и принятие решения нужно хоть пару секунд, а мы выступим сразу же, как только увидим цель. Ты вздохнуть не успеешь, как окажешься недосягаемой за спинами охраны. Не бойся, принцесса.
Вряд ли начальник охраны действительно о ней беспокоился. Скорее, опасался, что она в последний момент откажется во всём участвовать и нарушит его продуманный план.
Феликс не стал бы возражать, вздумай она пойти на попятную. Пожалуй, наоборот был бы рад. Его волнение было видно невооружённым взглядом. Однако Ингу настолько вымотала неопределённость и ощущение нависшей над ними дамокловым мечом угрозы, что, несмотря на страх, она была готова на всё, чтобы от этого избавиться.
А ещё их отношения с Феликсом стали вызывать у Инги всё больше сомнений. Внешне после их небольшой размолвки ничего не изменилось. Феликс оставался предупредительным и заботливым, и смотрел на неё с такой почти физически ощутимой теплотой во взгляде, что невозможно было заподозрить его в неискренности или непрочности чувств.
Себя же Инга перестала понимать. Её по-прежнему влекло к этому человеку, она с удивлением и некоторым недоверием к самой себе осознала, что душой готова оправдать и простить ему очень многое. С каждым днём — всё больше и больше. Но это было абсолютно неправильно!
Так она скоро и сама утратит все нормальные представления о допустимом и запретном. Начнёт считать, что можно похищать людей, держать в подвалах, пугать и пытать. Ничего страшного, главное, самому не подставиться. А так кто победил, тот и прав. Простые исполнители — разменная монета.
Нельзя ведь надеяться, что текущие проблемы — последние в жизни Ветрова. При таком бизнесе, с такой биографией крупные неприятности будут преследовать всегда. Пусть не ежечасно, но периодически — наверняка.
И что тогда будет с ней? Из самостоятельного живого человека она превратится в спутницу бандита, которая должна вечно находиться под присмотром охраны? И ладно ещё она… Правда, пусть это дико и ненормально, но Инга готова была всерьёз задуматься о подобной судьбе, если бы дело касалось лишь её. Она уже поняла, что готова вслед за Феликсом повторить признание в любви. Что хотела бы разделить с ним жизнь. Что способна смириться даже с его тёмной стороной. Но это она. А если у них с Феликсом будут дети?
Обречь их на жизнь в клетке? Или притворяться нормальной семьёй, отпускать их в детский сад и в школу, на встречи с друзьями и детские утренники, не держать на домашнем обучении, а самой каждый день дрожать от страха, что однажды вместо вернувшегося домой ребёнка войдёт лишь один охранник и сообщит, что того похитили или убили враги Феликса?
А если вдруг у них самих что-то не заладится между собой? Раньше Инга думала, что люди для Феликса делятся на своих и чужих, и если с последними он способен вести себя, как чудовище, то первым никогда ничего не грозит с его стороны. Случай с Риммой разбил это предположение в прах. Да, он всё объяснил, и это даже звучало убедительно, но…
Но факты заключались в том, что он поддерживал отношения с этой женщиной целых четыре года. И он смог отнестись к той с таким холодным равнодушием. Как к одной из безликих пешек, не больше. Для него на самом деле ничего не значила эта связь, несмотря на достаточно долгий срок? Или он умеет так легко и быстро выбрасывать людей из души и мыслей? Какой вариант ни выбери, всё едино.
Разве может она быть уверена, что их чувства, вспыхнувшие так быстро и при таких своеобразных обстоятельствах, не иссякнут через год или два? Да хоть через десять лет. Что тогда? Это с обычным среднестатистическим мужчиной можно разойтись и не потерять ничего, кроме энного количества нервных клеток и части имущества. А что решит на её счёт Ветров, если вдруг охладеет, предсказывать не приходится. Сколько девушек вот так романтически заблуждаются, любят, считают себя исключением и не ждут плохого, а потом годами бегают по всяким центрам поддержки в напрасных попытках снова почувствовать почву под ногами и отсудить у мужа общих детей? И это в лучшем случае!
Сердце сопротивлялось подобным мыслям, но разум упорно подбрасывал воспоминания о самых неприятных моментах их взаимоотношений. Разве правильно их отбрасывать, как она чуть было не сделала? Разве правильно поверить в то, что теперь с ней он всегда будет другим человеком, не тем, кто пленил и угрожал? Душа коварно нашёптывала — правильно, верь. Здравый смысл сухо отмечал, что в таком случае её можно назвать последней бестолочью. Инга металась между ними, пытаясь сделать выбор и раз за разом меняя решение.
Конечно, с Феликсом Инга предпочла пока не обсуждать ни терзавшие её сомнения, ни варианты их дальнейшего будущего. Рассудила, что лучше это отложить на потом, когда внешние проблемы будут решены и они смогут спокойно вздохнуть.
В назначенный день Инга чувствовала себя, как несправедливо приговорённый, который отправляется на казнь, но всё ещё надеется на помилование.
С самого утра кусок не лез в горло. К обеду она вспылила из-за какой-то ерунды, наговорила Феликсу гадостей. В ответ получила лишь огорчённо-обеспокоенный взгляд и предложение остаться дома, и почему-то это ещё больше вывело из себя.
Начальник охраны всё время кружил поблизости, как коршун. Наверное, опасался, что если они останутся без присмотра, то всё же решат переиграть план. Инга в очередной раз задумалась, можно ли доверять этому человеку? На самом деле он хочет поскорее со всем разобраться ради всеобщего спокойствия и чтобы дело не пострадало, или у него другие мотивы? После того как начальник охраны согласился привезти в качестве заложницы собственную мать, Феликс стал склоняться к доверию.
Инга глянула в зеркало и уже во второй раз пошла смывать неудачный макияж. Можно было пригласить визажиста на дом, но она отказалась, посчитав, что справится сама, а вот теперь об этом жалела. Руки дрожали и не слушались. В голове, как заезженная пластинка, крутились полученные от Молотова инструкции. «Падай на асфальт… Могут стрелять…» Кажется, она только теперь в полной мере осознала, на что подписалась.
Наконец приготовления были закончены. Они молча вышли из дома, сели в машину. Прослушку из автомобиля ещё не убрали, опять же, чтобы не насторожить противника. Поэтому игру стоило начинать ещё в дороге. Притворяться беззаботными и не сболтнуть лишнего.
Звуки сливались в монотонный гул. К ним то и дело подходили какие-то люди, здоровались с Феликсом, перебрасывались ничего не значащими фразами, смеялись. Тот умудрялся отвечать, причём голос звучал вполне естественно и доброжелательно. Инга могла только растягивать губы в вымученной улыбке и кивать, если вдруг кто-то решал обратиться со словами приветствия непосредственно к ней. К счастью, таких было немного.
— Вижу Римму, — проговорил ей на ухо Феликс, со скучающим видом обведя глазами зал. — Когда кто-нибудь снова подойдёт поздороваться, я якобы отвлекусь на разговор, а вы уходите. Пора.
