Замуж — никогда - Винк Таня
Аня кричала, вырывалась, но он был гораздо сильнее. Она укусила его за руку и получила удар в челюсть. Отчим зажал ей рот рукой и повалил на стол лицом вниз. В какой-то момент Аня изловчилась, снова укусила его, получила сильный удар по затылку и…
…В глазах потемнело. Будто сквозь толщу воды Аня слышала лай Рекса и крики Жени и отчима. Ее тошнило. Она с трудом оторвалась от стола, но ноги тут же подкосились, и она упала, ударившись спиной о холодильник. Перед глазами мелькали Рекс, Женя и отчим. Виктор запутался в брюках и трусах, болтающихся на щиколотках, страшно закричал и упал. Рекс вцепился зубами в его белое тощее бедро, покрытое густыми волосами, и зарычал. На холодильнике — пятна крови… Вдруг ящик с ножами-вилками с грохотом упал на пол, а потом… отчим взмахнул рукой, в которой был зажат кухонный топор для отбивания мяса. Раздались душераздирающий крик Жени, визг собаки и… повисла тишина, нарушаемая странным бульканьем. Это Рекс бился в агонии. Из его пасти текла кровь.
— Скажешь кому-нибудь — убью!
Аня вскинула голову. Виктор держал Женю за плечо.
— Ты понял — убью! — рычал он.
Дрожащий Женька испуганно кивал головой. Странный стук… Ах да… Это стучат Женькины зубы…
— Не трогайте его! — Аня кинулась к брату; ей было трудно дышать, будто невидимая рука сдавила горло.
А перед ее глазами — картина, навеки запечатлевшаяся в памяти: она, маленькая, тянет маму за руку, но мама такая тяжелая… Отец бегает по квартире. Аня сжалась от страха. Она боится отца, боится, что он и ее ударит, потому что глаза у него бешеные. Отец приседает на корточки, хлопает маму рукой по щеке, но она не шевелится. «Вот сучка!» — цедит он сквозь зубы, вскакивает на ноги и наклоняется к Ане. «Если что — ты ничего не видела, — его глаза мечут молнии, — усекла? Иначе убью!..»
— Если кому-нибудь скажешь, тебе хана! — слышит Аня голос отчима.
Несколько секунд он пристально смотрит то на нее, то на Женю, а затем исчезает в ванной. Они сидят на полу, между ними — Рекс со страшной раной на голове. И кровь. Много крови… Женя всхлипывает и сучит ногами, он хочет отодвинуться от затихшего Рекса, но не может — его спина упирается в ножку стола. Аня вскакивает, путаясь в трусиках, быстро натягивает их, хватает Женю в охапку и мчится в комнату.
Громко топая, Виктор бегал по квартире, гремел ведром, а дети сидели у себя в комнате, в углу дивана, как два затравленных зверька.
— З-забери м-меня отсюда… — шептал Женька, трясясь и стуча зубами, — з-забери… — Он вытаращил испуганные глаза на дверь.
— Не бойся, я с тобой. Все будет хорошо, — шептала Аня, прижимая брата к себе.
— Он з-зверь… Он убьет нас…
— Не бойся…
Хлопнула входная дверь. Они переглянулись, и Аня снова прижала брата к себе.
— Он ушел? — прошептал Женя через несколько секунд.
— Наверное. Я посмотрю, хорошо?
— Нет! — Брат вцепился рукой в ее плечо. — Не уходи! — сказал он одними губами.
— Я намочу полотенце… Надо вытереться… Мы с тобой испачкались…
Женя так сильно вздрогнул, что Аня снова его обняла.
Он остался в комнате, а она вышла. Рекса на полу уже не было. Крови тоже. Дверцу холодильника тоже вытерли. Аня смочила полотенце водой и вернулась в комнату.
— А что с Рексом? — В глазах у Жени стояли слезы. — Где он?
— Его нет. — Аня взяла брата за плечо и принялась вытирать с его лица капли крови.
Шурка пришла с работы и стала расспрашивать, откуда кровь на шкафу.
— Не знаю, — ответила Аня.
— А что это у тебя? — Шурка ткнула пальцем в ее шею.
Аня кинулась к зеркалу — у нее на шее, под ухом, багровел кровоподтек.
— Ну, и откуда это у тебя? — В голосе Шурки зазвучали истерические нотки.
— Не твое дело! — отрезала Аня и пошла в комнату.
Бедро отчима заштопали — когда он вернулся, от него за версту разило запахом больницы.
— Этот паскудник накинулся на меня, ты представляешь?! — с порога завизжал Виктор, обращаясь к Шурке.
— И где же он сейчас? — холодно спросила Шура.
— В сумке… В гараже. Я ему голову проломил.
— А какого хрена ты его не закопал?!
— Да я на ногу наступить не могу!
Они еще долго пререкались, а потом Шурка влетела в комнату к детям:
— Пса своего завтра же заройте!
После школы Женя и Аня, взяв маленькую лопату, отвезли Рекса во двор политехнического института и там его закопали. Руководство института, а именно проректор по административно-хозяйственной работе, знал о собачьем кладбище, появившемся задолго до рождения самого проректора, и вел себя терпимо — не потому, что его предшественники тоже вели себя терпимо, а потому, что его бабушка и мама хоронили там четвероногих друзей, а любимая теща закопала пятерых котов и готовилась распрощаться с шестым, от старости едва волочащим лапы.
Глава 12
— Ага! А я все не могла понять, почему ты про смерть любимого пса говоришь как-то вскользь, — Татьяна Яновна смерила Аню презрительным взглядом.
— Мама, замолчи!
— Ну, сынок… Ты что, с ума сошел? Анна только что призналась в том, что соблазнила отчима…
— Замолчи! — Дима повернулся к девушке: — Аня… — Он шагнул к ней, протягивая руки.
Она замотала головой:
— Не нужно…
— Аня!
— Оставь меня… — Она выбросила руку вперед, будто защищалась.
— Аня, да что с тобой?!
— Дима, оставь ее в покое: ты же видишь, она не в себе. Это то, о чем я тебе говорила…
— Мама!
— Дима, твоя мама права, я действительно не в себе. Уходи.
— Аня, я не оставлю тебя… Мама, иди домой, я потом приду.
— Дима, я хочу побыть одна, — сказала Аня, — а ты иди домой.
— Мой дом — это наш дом…
— Нет… Я больше не хочу…
И Аня побежала. Дима за ней. Он схватил ее за локоть. Она вырвалась…
— О, как мне плохо… — стонала Татьяна Яновна, лежа на диване с закрытыми глазами.
— Если нужно, я вызову скорую, — сухо сказал Дима, держа в руке стакан воды.
— Не стоит. — Мать мотнула головой. — Дай мне винограда и сладкого чаю.
Дима приготовил чай, достал из холодильника виноград, все положил на поднос. Помог матери сесть. Она попросила подать ей пульт управления телевизором. Дима смотрел, как она ест виноград, и вдруг понял, что ничего не случилось, что все еще можно вернуть. Прямо сейчас. Ну повздорили. Всякое бывает. Сейчас он помчится к Ане, и все будет хорошо!
— Мама, как ты себя чувствуешь? — спросил Дима, нахмурившись.
— Лучше, — простонала Татьяна Яновна.
— Я вот что тебе скажу… — Дима устремил на мать задумчивый взгляд.
Она приподняла бровь и усмехнулась.
— Я сейчас пойду к Ане и сделаю ей предложение, — заявил Дима.
Рот Татьяны Яновны искривила презрительная ухмылка.
— Ты хочешь взять в жены дочь алкоголички, соблазнившую отчима?
— Ты не смеешь так говорить! — воскликнул Дима.
— Смею! — выпалила мать.
— Я ухожу.
— Дмитрий! Одумайся!
— Уже одумался.
И он вышел из комнаты.
— Дмитрий! Выбирай: или я, или она! — Татьяна Яновна стояла в дверях. Ее лицо пылало от гнева.
— Я люблю Аню, и ты должна это понять и принять. — Сын снял с вешалки пальто.
— Нет! Никогда! — завопила Татьяна Яновна, и Дима вдруг осознал, какая пропасть лежит между ней и теми, кого он тоже любит, ведь он уже полюбил и Женю, и Соню. И они его любят. Он это знает.
«Родные мои, как же вы насмешили меня два дня назад, — подумал он, — всего два дня назад. А теперь я сделаю так, как вы сказали…»
То был веселый вечер. Дима вынул ключ из замка и толкнул дверь.
— Я дома! — сообщил он, ставя на пол пакет с продуктами.
— Спроси у него… — донесся из Женькиной комнаты приглушенный голос Сони.
— Нет, ты… — пробубнил Женя.
— А почему я? — прошептала Соня.
— Эй, дети, — Дима размотал шарф, — о чем это вы там хотите у меня спросить?
