Джилл Шелвис - Все дело в любви
Мэдди рассмеялась.
— И еще картофельные чипсы. Ну или не знаю… — Она положила руку на барную стойку, ослепив его бриллиантом.
— Боже правый, чтобы смотреть на эту штуку, нужны солнцезащитные очки. — На самом деле Форд уже видел кольцо, Джекс показал ему вчера, но все равно изобразил искреннее удивление. Сердечно поздравил Мэдди и добавил: — Сложно сказать «нет» такому кольцу.
— Сложно сказать «нет» такому парню, как я, — поправил Джекс, появляясь из подсобки с подносом стаканов. Он посмотрел на Мэдди и расплылся в улыбке. Поставив стаканы, Джекс перепрыгнул через барную стойку и сгреб Мэдди в охапку. — Привет, женушка.
— Я тебе еще не жена, — сказала она смеясь. — Сначала ты должен отвести меня к алтарю.
— Непременно, — согласился Джекс и прошептал ей что‑то на ушко, отчего Мэдди покраснела. Джекс поцеловал ее в губы.
— Эй, найдите себе комнату, — велел Форд, выпроваживая их из бара.
Спустя пару минут они исчезли, и Форд прикинул, что Джекс едва ли объявится здесь до завтра. Впрочем, это не проблема. В конце концов, не их смена стоять за баром. Впрочем, у Сойера тоже было свидание, а Форд не имел никаких планов. Раньше он бы отправился на поиски приключений.
Или женщины.
Но сейчас ни то ни другое он себе позволить не мог, так что просто сел за руль и поехал покататься. Вскоре Форд понял, что едет к гостинице. Во дворе Карлос заливал из шланга большую кастрюлю, в которой что‑то чернело.
— Что случилось? — спросил Форд.
— Тара сожгла рагу.
Это было настолько странно, что Форд не сразу сообразил.
— Что она сделала?
— Сожгла рагу. Сказала, что задумалась. И вообще она сама не своя. — Карлос оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — Если у тебя нет каких‑то неотложных дел в гостинице, то я бы не советовал тебе туда ходить. Ты уж не обижайся, но только когда ты приходишь, все становится еще хуже.
Форд подумал, не из‑за него ли она сожгла рагу.
— Может, ей нужна помощь с ужином для постояльцев? Могу привезти чего‑нибудь.
— Да нет, она ваяет на кухне какие‑то сандвичи. Нашла где‑то сыр, от которого разит за версту, добавила травы, мяса и назвала это «праздником гурмана». А еще сказала, что если я еще раз поморщу нос, то она мне его сломает. — Карлос улыбнулся, потому что они оба знали, что она не дотянется до его носа. — Миа ей помогает.
Когда парнишка упомянул имя Миа, в его голосе появились странные нотки, которые Форд сразу узнал. Карлос был по уши влюблен в его дочь.
Они пошли на кухню вместе и еще до того, как зашли в помещение, почувствовали запах сгоревшего рагу.
На кухне работал вентилятор и горели две ароматических свечи, но толку было мало. Комната выглядела словно после взрыва. Столы завалены грязной посудой и остатками продуктов. Тара стояла у плиты с лопаткой в руках. Заметив Форда, она прищурилась и покрепче ухватила лопатку, приняв воинственный вид.
— Ты…
— Я, — согласился он, ведь всего несколько часов назад она лежала под ним голая и выкрикивала его имя в порыве страсти. Но теперь она снова стала «стальной магнолией».
— Сладенький мой, — сказала Тара раздраженным голосом, — шел бы ты куда подальше.
Пару недель назад после такого заявления Форд решил бы, что она не хочет его видеть как минимум в радиусе сотни километров, но сейчас он знал правду.
— Просто хотел помочь.
— С сандвичами я как‑нибудь сама справлюсь. Но спасибо.
Другими словами, «отвали».
Карлос бросил на него красноречивый взгляд, словно пытаясь сказать: «Я же тебе говорил». Затем они многозначительно переглянулись с Миа.
— Ну… я смотаюсь в город, проверю почту и закажу пропан для кухни, — проговорил Карлос.
— Я помогу, — тут же вызвалась Миа.
Молодежь.
— Нет! — выкрикнули Тара и Форд хором.
Карлос вздохнул и вышел через заднюю дверь. Миа раздраженно посмотрела на Тару, взяла две вазы с цветами и вышла с ними через главный вход, чтобы поставить в вестибюле.
Когда она ушла, Тара покачала головой.
— Ну почему никто не предупреждает, что воспитывать тинейджеров так же сложно, как прибивать медузу гвоздем к дереву?
Форд негромко рассмеялся.
— Наверное, это из‑за того, что знай люди о том, каково это, они бы просто перестали размножаться.
— Он так смотрит на нее, — сказала Тара раздраженно. — Так…
Рискуя своей шеей, Форд подошел к ней сзади и обнял за талию.
— Так же, как я смотрю на тебя? — прошептал он ей на ухо, наслаждаясь тем, как она поежилась от удовольствия. Впрочем, Тара все же оттолкнула его.
— Перестань.
— Раньше ты не так говорила. Ты говорила: «О, Форд, еще, еще, глубже…»
Дальше он говорить не смог, потому что получил локтем под ложечку.
— У меня есть гораздо более важные дела, и некогда мне вспоминать наши шалости… Кроме того, есть проблемы посерьезнее.
— Я бы не стал называть то, что случилось между нами сегодня, проблемой, — сказал Форд и поцеловал ее в щечку.
Она снова оттолкнула его, настроение ее резко изменилось.
— У нас с тобой особое задание, Форд, и называется оно «как удержать нашу дочь подальше от постели Карлоса».
Он поморщился.
— Нет, без шуток, парень неплохо работает, и я ему за это благодарна. Он серьезно относится к делу, но и к нашей дочери тоже серьезно. Ты слышишь меня?
— Милая, да тебя уже весь дом слышит.
Тара покачала головой.
— Этого не должно случиться, Форд, не в мою вахту. — Она ткнула в него пальцем. — И не в твою.
Он повел бровью.
— Ты не видишь в этом некоторой иронии?
— Разумеется, да, только чихать я хотела на иронию.
Форд аккуратно отобрал у нее оружие — лопатку — и снова обнял ее так, чтобы на случай насильственных действий, смог остановить ее.
— Даже если кто‑то попытался бы запретить нам встречаться, мы бы нашли выход.
— Может быть, и нет.
— Нашли бы, — повторил он. — Я был очень упертым.
Тара вздохнула.
— Да, ты был хитрой задницей.
— Но тебе нравилась моя задница.
— Да, — согласилась она. — Все так, хотя это не лучшая твоя часть… — О черт! — Тара принюхалась и бросилась к духовке. — Что, опять? Я снова сожгла еду! — Она надела варежку и достала из духовки противень с подгоревшим хлебом.
Они услышали торопливые шаги, и тут же дверь распахнулась.
— Пожар! Пожар! — кричала Хлоя с огнетушителем в одной руке и ингалятором — в другой.
Увидев подгоревший хлеб, она остановилась как вкопанная и облегченно вздохнула.
— Боже, Боже правый, я думала, мы снова сожжем гостиницу дотла.
