Николас Спаркс - Выбор
Удручало то, что после аварии у него практически не осталось времени на общение с Джо, Мэттом и Лэрдом. Когда дети отправлялись спать, мужчины периодически заглядывали к нему, чтобы выпить пива, но разговоры сделались натянутыми. Все, что они говорили, казалось неуместным. Если друзья спрашивали о жене, Тревис не мог это обсуждать. Если они пытались говорить о чем-нибудь другом, он гадал, отчего они избегают упоминания о Габи. Тревис понимал, что несправедлив, но, проводя время с приятелями, всегда поражался тому, как их жизнь отличается от его собственной. Несмотря на их доброту, терпение и очевидное сочувствие, он ловил себя на мысли о том, что вскоре Джо вернется домой, к Меган, и они примутся тихонько обсуждать события-дня, свернувшись под одеялом. Когда Мэтт клал ему руку на плечо, он гадал, рада ли Лиз этому визиту или предпочла бы видеть мужа дома. То же самое было с Лэрдом. Невольно Тревис начинал раздражаться в присутствии друзей. Их проблемы были временными, а он был вынужден постоянно нести невообразимое бремя. Тревис не мог удержаться от гнева, размышляя об этой несправедливости. Он хотел того же, что было у них, и сознавал, что благополучные люди никогда не поймут его потерю, невзирая на все усилия. Он презирал себя за такие мысли и старался скрывать гнев, но друзья чувствовали, как изменилось его отношение к жизни. Постепенно их визиты делались все короче, все реже. Тревис ругал себя и за это — за преграду, которую он воздвиг между собой и друзьями. Он не знал, как с этим справиться.
Оставшись один, Тревис раздумывал о том, почему он злится на друзей и в то же время испытывает безграничную благодарность к их женам. Он сидел на веранде и размышлял. Неделю назад, глядя на ущербную луну, Тревис наконец понял, что знает ответ. Разница была в том, что Меган, Элисон и Лиз изо всех сил старались поддержать девочек, а Джо, Мэтт и Лэрд — его самого.
Дочери нуждались в помощи. А Тревис заслуживал наказания.
20
Сидя с Габи, Тревис взглянул на часы. Почти половина третьего. В обычное время он бы попрощался с женой и отправился домой, чтобы встретить девочек из школы. Но сегодня Кристина отправилась в гости к подружке, а Элайза — в аквапарк, на вечеринку по случаю дня рождения подруги, так что обеих не стоило ждать раньше ужина. Тревису повезло, что у дочерей были планы на этот день, поскольку он в любом случае намеревался задержаться в больнице. Ему предстояло встретиться с неврологом и главврачом клиники.
Он знал, о чем пойдет речь, и не сомневался, что оба будут говорить сочувственно, сдержанными и ободряющими голосами. Невролог скажет, что врачи больше ничего не могут сделать для Габи, а потому ее придется перевезти в частную клинику. Тревиса заверят, что, поскольку состояние его жены стабильно, риск минимален, каждую неделю ее будет навещать врач. А персонал, работающий в центре, сумеет обеспечить Габи повседневный уход, в котором нуждается пациентка. Если Тревис запротестует, вмешается директор и заметит, что страховка покрывает лишь трехмесячное пребывание в больнице, если только пациент не лежит в реанимации. Также он, вероятно, пожмет плечами и скажет: в клинике просто нет места для Габи, пусть даже она некогда здесь, работала. Больше ничего нельзя сделать. Оба, объединив усилия, постараются добиться своего.
И ни один из них не понимает, что не так уж просто принять решение. Пока Габи здесь, в больнице, есть надежда, что она скоро очнется. Поблизости врачи и медсестры, чья задача — немедленно отследить признаки, свидетельствующие об улучшении. Которое, разумеется, не замедлит наступить. Если Габи перевезут в частную клинику, это равносильно признанию того, что надежды нет. Тревис не хотел с этим мириться, хотя, судя по всему, его не собирались спрашивать.
Но у Габи был шанс, и, в конце концов, Тревис не собирался решать, полагаясь исключительно на слова невролога или главврача. Главное — то, что, по его мнению, нужно жене.
Голубь улетел, и Тревис подумал, не отправилась ли птица навестить других больных — словно врач, который совершает обход. И если да — замечают ли пациенты голубя, как он.
— Прости, что плакал, — прошептал Тревис. Глядя на Габи, он видел, как поднимается и опускается ее грудь. — Не удержался.
Тревис знал, что не услышит ответа. Такое случалось только раз в день.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросил он. — Помимо всего прочего? — Он с трудом улыбнулся. — Мне нравится, как ты обращаешься с Молли. Кстати, у нее все в порядке. Она по-прежнему любит лежать в высокой траве. Когда я ее там вижу, то вспоминаю первые годы нашего брака. Помнишь, мы брали собак с собой на пляж? Если выходили рано, то спускали их с поводка, и они носились вокруг. Это были такие… спокойные утра, и мне нравилось смотреть, как ты со смехом гоняешься за Молли, пытаясь шлепнуть ее по заднице. Она просто с ума сходила, если вы начинали играть. Глаза так и блестели, когда она ждала твоего следующего движения.
Тревис помолчал, с удивлением заметив, что голубь вернулся. Наверное, птице понравилось слушать, как он говорит.
— Кстати, именно тогда я и понял, что ты будешь отличной матерью. По тому, как ты вела себя с Молли. Даже в самый первый раз, когда мы встретились. — Он покачал головой. — Веришь или нет, но я с удовольствием вспоминаю, как ты влетела ко мне домой тем вечером. И вовсе не потому, что в итоге мы поженились. Ты походила на львицу, которая защищает свое потомство. Человек не может настолько рассердиться, если он не способен сильно любить. Наблюдая, как ты обращаешься с Молли — с любовью, вниманием и заботой, — я понял, что такой же ты будешь с детьми.
Тревис провел пальцем по руке Габи.
— Знаешь, как это важно для меня — видеть, что ты любишь наших дочерей? Даже не представляешь, какое это огромное утешение. — Он склонился к ее уху: — Я люблю тебя, Габи, сильнее, чем ты можешь себе представить. Ты идеальная жена. Ты воплощение всех моих надежд и мечтаний. Ты сделала меня счастливее всех мужчин на свете. И я не хочу сдаваться. Не могу. Понимаешь?
Тревис тщетно ждал ответа. Как всегда — ничего, как будто Бог давал понять: его любви недостаточно. Глядя на Габи, Тревис вдруг ощутил себя старым и усталым. Он поправил одеяло, страдая от одиночества и сознавая, что каким-то образом подвел жену.
— Пожалуйста, — попросил он. — Ты должна очнуться, родная. Пожалуйста. У нас мало времени.
— Привет, — сказала Стефани. Одетая в джинсы и футболку, она мало походила на преуспевающего профессионала. Она жила в Чепл-Хилле и была старшим проектным менеджером стремительно растущей биотехнологической фирмы. В течение последних трех месяцев Стефани проводила несколько дней в неделю в Бофоре. После аварии она оставалась единственной, с кем Тревис мог нормально говорить. Лишь сестра знала все его секреты.
