Максин Барри - Долгожданная развязка
— Мария. Слышишь меня? Я сейчас у бассейна. Возвращаюсь.
Марчетти казалось, что он попал в фильм про Джеймса Бонда. Он очень надеялся, что не подведет Марию, что его «дар» сработает. Успех сопутствовал ему в девяноста девяти случаях из ста, приводя в экстаз профессоров и наезжающих экспертов.
Он вернулся в гостиницу и робко постучал. Карлик понимал, что Мария держит его за дурака, но она так прелестна, что ей невозможно было отказать. Дверь распахнулась, и он сразу увидел ее сияющее лицо. Глаза — как звезды, яркие губы улыбаются.
— Работает, Винченто! Работает! — Она втащила его в комнату и закружилась с ним в вальсе.
Наконец она остановилась и нетерпеливо вытащила диск из уха.
— Хватит. Пошли и посмотрим этот его городишко!
Винченто до смерти хотелось спросить, кто же такой Уэйн Д'Арвилль и почему Марии хочется заполучить его деньги, но он боялся испортить ей настроение. Они взяли напрокат «ягуар» и затерялись в паутине улиц с экзотическими названиями. Затем поехали в порт, где долго смотрели на яхты, потом проехали мимо величественного собора, чьи высокие мозаичные окна просвечивались изнутри. Близился вечер, и везде зажигались огни — тысячи, миллионы мерцающих огней. Она чувствовала, как ускоряется пульс города.
— Поехали назад. Я хочу переодеться, — сказала Мария внезапно низким и холодным голосом: предстояла работа.
В номере Мария тщательно осмотрела свой гардероб. Ей хотелось, чтобы их первая встреча стала особенной, чтобы он ее никогда не забыл. Сначала она решила надеть белое платье, оно прекрасно контрастировало с ее волосами и глазами, но потом передумала. Белое — цвет жертвы, а сегодня жертвой станет Уэйн Д'Арвилль. Она пустит ему кровь. Значит, красное. Мария вытащила красное платье в блестках от Валентайна и снова покачала головой. Слишком вызывающее, она же не шлюха, а изысканная женщина. Глаза пробегали по длинному ряду туалетов, пока не остановились на бархатном платье густого оранжевого цвета с узкими, но очень глубокими острыми вырезами спереди и сзади. Она задумчиво надела его и повернулась к зеркалу. Оранжевый бархат великолепного качества бросал нежный отсвет на ее загорелую кожу, делая волосы еще темнее, а карие глаза таинственными и влекущими. Положив золотистые тени на веки, она накрасила губы оранжевой помадой и надела кулон из тигрового глаза — большой обрамленный золотом камень на изящной золотой же цепочке. Он удачно разместился в ложбинке между грудей, привлекая к себе внимание. В довершение она надела золотые туфли с трехдюймовыми каблуками и взяла сумочку в тон.
Затем она вложила в ухо диск и Причесалась, слегка побрызгав волосы цвета черного дерева золотистым блеском. Сделала несколько шагов, повернула голову и увидела, как сверкают золотые капли в волосах. Идеально. Постучала в смежную дверь и еще раз взглянула в зеркало.
Вошел Винченто. Он был в смокинге.
— Дорогой, ты такой нарядный, — сказала она. Ей хотелось быть доброй.
Винченто не смог ответить, у него отвисла челюсть, глаза почти вылезли из орбит.
— Мария, — хрипло сказал он наконец, — ты так прекрасна, что слов нет! — И беспомощно пожал плечами. Мария почувствовала на глазах слезы, но сдержалась. Винченто залился краской, когда она подошла, наклонилась и поцеловала его в щеку. Но тут же выпрямилась, глаза смотрели жестко.
— Порядок. Ты готов?
Парис стоял у рулетки казино «Дройт де Сеньор». Как ему удалось выяснить, мать с отцом, пытаясь разузнать поподробнее о Гансе Мюллере, поехали на побережье, чтобы расспросить рыбака, когда-то вытащившего мальчика из воды.
Смокинг на Парисе сидел куда лучше, чем на Винченто, подчеркивая его высокую, гибкую фигуру и придавая ему не по годам взрослый вид. Его взгляд был прикован к белому шарику, бешено носившемуся по рулетке; тот наконец замер на цифре шестнадцать. Он молча застонал и взглянул на сестру.
На Джемме было черное платье в четырнадцать ярусов, сверкающее при каждом движении. Короткие волосы слегка подвиты опытным парикмахером и падают на лоб и щеки. Накрашена она была сверх меры — щедро подведенные глаза, ярко-алые губы… Парис запаниковал, когда она резво поставила стопку фишек на красное. Только не заиграйся, сестричка, взмолился он в душе. Отец меня убьет!
Они прилетели накануне и поселились в лучшей гостинице. Парис лишь через час узнал, что платят они кредитной карточкой Джеммы. Он сам, практически разделавшись со своим счетом в банке, приобрел пачку аккредитивов, но втайне надеялся, что деньги у них скоро кончатся и им придется вернуться. Монако в целом и казино в частности действовали ему на нервы.
Сначала было вроде бы интересно. Они посмотрели гавань с туристского пароходика, попробовали французские круассаны и кофе, с расширенными глазами прислушивались к смеси языков вокруг — французского и португальского, немецкого и итальянского — и наряжались, чтобы поесть в самых дорогих и изысканных заведениях.
Но сегодня они пришли в казино Уэйна Д'Арвилля.
Парис не знал, чего ожидать. Самого владельца нигде не было видно. Джемма настояла, чтобы они сначала пошли в бар, где заказала «Кровавую Мэри».
— Цвет подходит к моей помаде, дурачок, — буркнула она, когда он удивленно поднял брови. Сам Парис взял пиво. Оба повернулись лицом к залу. Вид самых богатых людей в мире, соревнующихся в скорости проигрывания денег, вызывал благоговение. Но Джемма непрерывно вертела головой. — Я его не вижу, — прошипела она через десять минут, и, раздосадованный ее настырностью, Парис обратился к бармену:
— Послушайте, кто здесь хозяин?
Бармен сообщил не только имя хозяина, но и то, что он сейчас в Нью-Йорке. Джемма рвала и метала, а Парис изо всех сил старался не рассмеяться. Они пересекли океан, даже останавливались в Нью-Йорке, а теперь выяснили, что им и двигаться никуда не надо было. Смех да и только. Джемма, однако, не оценила иронии ситуации и, чтобы хоть как-то спасти вечер, рванулась к ближайшей рулетке. Парис осторожно последовал за ней.
Сначала она выиграла — почти десять тысяч долларов. Ее детский восторг заставил улыбнуться даже утомленных жизнью шейхов и профессиональных игроков. Но потом начались неудачи. Проигрыш рос, и Парис начал беспокоиться, даже пробрался к ней и шепнул на ухо, что пора заканчивать.
В ответ на братскую заботу она одарила Париса таким испепеляющим взглядом, что тот отошел, печально улыбаясь.
— Ладно, но с отцом будешь объясняться сама, — предупредил он. — За десять минут она проиграла еще две тысячи. Парис вздохнул и ушел. Внезапно он замер, увидев женщину в платье огненного цвета — самую прекрасную в мире. Парис сглотнул, не имея сил пошевелиться. Красавица повернулась, сняла золотистую кружевную шаль и отдала ее маленькому, уродливому мужчине, стоящему рядом. Парис машинально двинулся к ней, не чувствуя под собой ног.
