Аглая Оболенская - За миг до тебя
Они некоторое время сидели в полной тишине, Динара собиралась с мыслями, а Инна с удовольствием ждала продолжения.
— Главная проблема, с которой я столкнулась — авторы. Подняла местные подшивки, выписала пару-тройку имён. Их не так и много на самом деле. И все мимо, вы в том числе. Никто меня даже до конца не дослушал, не то что внимательно. Наверное, представляют меня взбесившейся с жиру новой русской, или, судя по фамилии, — неоригинальной диссиденткой. Ведь правда? — она закусила сочную губку и посмотрела сквозь кудельки на представительницу напыщенной когорты "авторов" во плоти.
Та пожала плечами:
— Честное слово, Динара, я не знаю, что думают другие. Меня вы тогда развеселили. Но было мне вовсе не до смеха, я сутками жила в состоянии войны.
— Читала. Инна, вы так здорово пишете, что ваш отказ тогда был для меня больней всего…
— Простите…
— Нет, это ничего. Я всё равно затею не бросила. Подключила к делу свою троюродную племянницу по отцу, Наташу. Она учится в педагогическом на предметника "русский-литература", ей полезна такая практика. Полмесяца мы изучали Алькины шедевры: лица, пейзажи, пейзажи в лицах, в глазах рябило от фотокарточек. Пришлось Наташку из общежития перетянуть сюда, тяжело ей, бедной, совмещать свою учёбу и мои идеи. В конце концов мы разработали общепринятую концепцию — издание для людей о них самих и ими же написанное. Что-то вроде "по вашим письмам". Но поскольку о нас ещё никто толком не слышал, письма пришлось писать самим себе, — Динара протянула Инне прозрачную папку с распечатками небольших рассказов. — Полистайте, если интересно… Потом разорилась на собственную рекламу, шик и блеск — пустить пыль в глаза "электорату". Думаю, не помешает, и когда наше коллективное бумагомарание появится в газетных лотках, народ вспомнит, что где-то о нём уже слышал… — она подождала немножко, следя за выражением лица читающей Инны.
— Мило. И даже очень ничего для новичков. Любовь всем возрастам покорна… Трогательно. Я бы слегка разбавила любовную лирику заметками о детях, животных и моде, и призвала соответствующих рекламодателей к сотрудничеству…
— Ну, я же говорила, наш человек! Кроме того, у меня есть адреса сайтов с потенциальными иностранными женихами. Тоже будем публиковать. Это сейчас очень востребованно. Кто-то имеет бизнес брачных агентств и продает координаты иностранцев за большие деньги, а мы подарим их почти даром — всего лишь по цене газеты.
Но Инна уже поднималась с кресла:
— Мне было очень приятно пообщаться с вами, Динара. Иногда полезно подышать свежим воздухом…
— Постойте, разве вы уходите? — девушка в замешательстве уронила папку на пол, потянулась за ней и снова чуть не грохнулась вниз.
— Как это ни горько, но вы справитесь и без меня. Каким числом издание поступит на прилавки?
— Пятнадцатого… — в коридоре хлопнула дверь. — Наташа пришла, я хочу вас познакомить, Инна, задержитесь, прошу, хоть на пять минут!
— Хай! — заставил их обеих вздрогнуть низкий хриплый голос. — Я вернулась.
В дверном проёме появилась девица. Сказать высокая, значит не сказать ничего. При своих родных ста семидесяти семи сантиметрах Инна считала себя дылдой. Но то, что громоздилось сейчас на входе, было слонопотамно огромным. Грудь неопознанного размера, набрякший живот и тумбообразные ноги, лихо перехлёстывающиеся в ляжках, однако, не затмили статность этой, с позволения назвать, царь-девицы. Ну имеются же на Руси великой царь-колокол, царь-пушка, отчего бы юной, судя по лицу, Наташе, не именоваться подобным образом?
Два метра отборного мяса, перемежающегося пористыми прослойками жира в проблемных зонах было втиснуто в джинсовую двойку фирмы "Дизель", скорей всего купленную по блату в магазине "Три толстяка". Венчавшая это великолепие маленькая голова с наивным выражением лица вносила диспропорцию в общую конструкцию своей незначительностью, как напёрсток на фиге.
"И это замена мне?.." — присвистнула Инна про себя, а вслух почтительно поздоровалась. Не дай бог эта милейшая Наталья Поповна Муромец заподозрит конкуренцию, ей ничего не будет стоить ногтём сковырнуть костлявую занозу из кресла. Наталья тем временем давила лбом монументальную притолоку.
— Натусенька, шо ж ты впилася башкой в полок, он же ш рухнет! Смерти моей хочешь? — Динара обезьянкой спрыгнула со стула и кинулась приветствовать племянницу. — Как дела в институте, что новенького? Да не стой ты столбом, проходи-знакомься, видишь у нас гости!
Инна изо всех сил сдерживалась, чтоб не рассмеяться от комичного вида заботливой Динары, достающей племяшке Наташе до пупа. Впрочем, до пупа у Наташи доставали и необъятные сиси, так что рыжая копна на секунду скрылась в сени этих гигантов, потом наманикюренные пальчики ловко оттолкнулись от живота-батута, и запрокинутая головка ласково спросила:
— Жрать, наверно, хочешь?
На что сверху донеслось троекратное "ага".
Гаргантюа воскрес…
Отправив Наталью на кухню поедать паровые котлетки, Дина пожаловалась:
— У неё гемоглобин низкий. Я по возможности покупаю ей парную телятинку. Но что-то в последнее время наши базарные "животноводы" страдают гуманизмом, им претит убивать скотинку во младенчестве, и за телёнка они выдают размякшую в кефире престарелую говядину. Приходится полдня молоть её и выпаривать котлетки. Натусе пятнадцать штук — только на один зуб положить… — она прислушалась к звону кастрюль за стенкой и продолжила: — Вы не смотрите, что Натуська такая с виду неказистая… Она добрая девушка и в свои восемнадцать тоже мечтает о любви, а я этим пользуюсь, эксплуатирую её фантазии наглым образом. Беру сюжет, развиваю, накаляю до нужной кондиции и чаще всего ставлю многоточие. Пусть люди сами додумывают до конца.
Грохот на кухне усилился и Дина, виновато извинившись, выпорхнула из "офиса". Пять минут в полном одиночестве Инна смаковала ситуацию и свою в ней роль. Она ощущала себя героиней короткометражного сюрреалистического фильма, в глубине души сомневаясь, что главная гротескная роль — Наташина. Наверняка есть еще кто-то или что-то…
— Инна, я должна вас спросить прямо, — без малейшего перехода вклинилась вернувшаяся хозяйка будущего модного журнала, — что заставило вас передумать и прийти сюда?
Это было неожиданно, если учесть, что Инна передумала уже дважды, собираясь скоренько уйти отсюда, но ответила честно, терять-то всё равно нечего:
— Боюсь показаться банальной, но сейчас это единственный хлеб, который мне по силам. Все источники моих былых доходов исчерпаны, работы нет, и после событий, о которых мне пока не хочется распространяться, многие двери захлопнулись передо мной наглухо. Надо кормить сына, вот и хватаюсь за любую соломинку… нет, пожалуй, за единственную соломинку, поскольку после вас звонков и приглашений больше не поступало…
