Заблуждение сердца - Natallisha
- Вы не увидите ни жену, ни своего недавно родившегося ребенка, – взбешенно орал разозленный посредник, – лишитесь всего состояния и семью оставите без гроша, уж об этом мы позаботимся. К чему проявлять столь очевидную глупость, проводить лучшие годы за решеткой? Соглашайтесь, иначе всю оставшуюся жизнь будете проклинать ту минуту, когда отказались.
Роман уже проклинал, только не минуту отказа, а тот момент, когда сел за карточный стол с очевидным мошенником. Но прошлое не имело обратного времени. Потому, проводив молчаливым взглядом отчаявшегося и, тем не менее, обещавшего возвратиться противника, он просто ждал своей отнюдь не завидной участи.
А человек перестал приходить, обрекая своего заключенного на изматывающие дни в полной изоляции. Постепенно Рябинина охватывала беспредельная, ко всему равнодушная, усталость. Хотелось, чтобы произошло что угодно, лишь бы кончилась бесконечная пытка неизвестностью. Ко всему прочему он предсказуемо простудился, сырость стылого помещения в зимнее время года отнюдь не располагала к поддержанию здоровья. Озноб, сотрясающий тело дрожью, вызывающий смутных страх кашель и опаляющий жар грозили бедой.
В один из таких мучительных утренних часов в камеру вошел Паладин. Его мягкая располагающая манера общения, как небо от земли отличалась от неуемной давящей злости своего коллеги. Он не прятал взгляд, не повышал голос и не грозил узнику всеми кругами ада.
- Когда плохой полицейский терпит фиаско, ему на смену приходит хороший, – невероятно хрипло выговорил Рома, пытаясь этой старой как мир шуткой вернуть себе самообладание.
В ответ серо-зеленые глаза напротив изумленно распахнулись.
- Ко мне, полагаю, относится второе определение, боюсь, что разочарую, но хорошести во мне нет ни на грош, господин Рябинин. Просто я предпочитаю диалог - бесполезным нападкам, договор вместо попыток загнать в угол. Хочу также предупредить: бегать сюда, словно на работу, ежедневно и неуклюже размахивая над вашей головой описанием тюремных ужасов, я не собираюсь. На это у меня нет ни времени, ни, признаюсь, желания. Я предлагаю вам не директиву, а взаимовыгодное партнерство. Как бизнесмен бизнесмену.
- Могу я узнать: какого рода бизнесом вы занимаетесь? – не сумев справиться с внезапным любопытством, спросил Рябинин, несмотря ни на что ему приносила облегчение беседа с этим странным человеком, с пронзительно ясным взором.
- Да ради Бога, у меня собственный автосалон, - доброжелательно отозвался Савицкий.
Любопытство сменилось удивлением.
- Даже так, а это… – Рома бросил отчаянный взгляд на тяжелую железную дверь, в очередной раз подавив приступ надсадного кашля.
- А это, как вы должно быть понимаете, не приносит денег, - легко признался собеседник.
Первая за множество дней, едва уловимая, полуулыбка тронула губы Романа, Паладин улыбнулся в ответ и, откинувшись на спинку стула, произнес:
- Давайте договариваться, я думаю, мы хорошо поймем друг друга.
Улыбка исчезла, словно растаяла под дождливыми серыми тучами, и Рома отрицательно покачал головой, ожидая взрыва негодования в ответ. Должна же была спокойная невозмутимость его оппонента когда-нибудь дать трещину. Но он, как ни странно, ошибался.
- Могу я узнать: в чем причина отказа? - невероятно мягко поинтересовался Паладин, а во внимательном взгляде на мгновенье мелькнуло нечто похожее на сочувствие, - ситуация для вас неприятная, не спорю, но это соглашение имеет определенную выгоду, вы не будете нести ответственность за незаконную сделку по пропавшему янтарю.
- Я признаю свою вину и предпочитаю нести ответственность самому, не хочу, чтобы за мои ошибки отвечали близкие мне люди,- помолчав, отозвался Рябинин.
Он и сейчас до конца не понимал: почему вдруг рискнул откровенничать с тем, кого в ту минуту считал врагом, вероятно просто слишком устал от угроз, попыток открытого давления и одиночества.
- Я обеспечу любой уровень безопасности вашим близким и вам, разумеется, тоже, – мгновенно вникнув в смысл этой отчаянной фразы, ответил Серж, – к тому же, находясь с ними рядом, вам будет легче контролировать ситуацию. Все, что будет предприниматься, останется между нами. На Борзова я выйду по другому. В вашу задачу не входит - подставляться под удар.
- Вы полагаете, что после последних событий я могу довериться вашей системе? - с горечью спросил Рябинин.
Савицкий пристально посмотрел в покрасневшие от бессонных ночей глаза и побледневшее безумно усталое лицо.
- Я не прошу вас довериться системе, доверьтесь мне, - спокойно откликнулся молодой человек, - я сдержу свое слово, независимо ни от чего. Давайте сделаем так: вы даете мне свое согласие, и я прямо сейчас отвезу вас домой или куда вам будет удобно. Вы отдохнете, придете в себя, а позже получите мои инструкции.
- То есть, вы поверите мне на слово? – Рома смотрел на собеседника испытующе, ощущая как в сердце разливается иррациональная глупая надежда - выбраться из капкана, пусть и с помощью этого не похожего на своих коллег законника.
- Как и вы мне, - пожал плечами Сергей, - мне кажется, все справедливо.
- У меня будет просьба, - нерешительно начал Рябинин, - я не хочу контактировать ни с кем из вашего ведомства. Только с вами.
- Принято, - мгновенно отозвался Паладин, и на его сосредоточенно собранном лице явственно проступило облегчение.
Позже, когда они ехали по заснеженным улицам сияющего огнями Петербурга, все происшедшее представлялось Роману - порождением кошмарного сна. К сожалению, он оказался до боли реальным. Как и мужчина, с которым они заключили соглашение.
Паладин слово сдержал и продолжал сдерживать до сих пор, их альянс был не авторитарным, а скорее партнерским. Однако вчерашние события внушали тревогу. Нет, в Серже Рома теперь не сомневался, он сделает все возможное, чтобы помочь, только не нанесет ли вездесущая предательская система удар и по своему непокорному подчиненному?
- Родной, что случилось? –прозвучал совсем рядом встревоженный голос Поли, – почему ты не спишь?
- Ничего, любимая, все в порядке, - с оттенком грусти улыбнулся Рябинин.
Разумеется, ни подобный ответ, ни улыбка девушку убедить не смогли, в неровном мерцании очага она видела бледность и давящую усталость, написанную на до боли родном лице.
- Иди сюда, – протянув руку, Полина увлекла Рому к мягкому ковру с длинным ворсом, растеленному на полу у камина.
Она раскинулась перед ним, утопая
