Виртуальная любовь - Ария Гесс
— Потому что я не смог сберечь ее. Моя беременная невеста в коме и мне насрать на то, что вы думаете обо мне, — говорю в пустоту, потому что даже не вижу их. Постепенно звуки затихают, и я понимаю, что проваливаюсь в сон.
Два года спустя.
Арсен
— Камилла, ну же, перебирай своими ножками быстрее, мама уже заждалась тебя, — говорю я дочери, пока она топает маленькими шагами. Точная копия своей матери, за одним исключением — ее волосы не были огненного цвета как у Марго. Они были темные, как у меня. Но аквамариновые глаза каждый день напоминали мне о ее матери. Я смотрел в них и видел свою любимую, чьих глаз я не видел уже два долгих и безумно сложных года. Сначала разбирательства с Егором, не дававшие мне спокойно ухаживать за Марой. Постоянная беготня, дача показаний, суды, экспертизы. И как итог — меня все таки оправдали, посчитав это самообороной, учитывая текущее состояние Мары и мое, как оказалось, сотрясение мозга от удара того придурка. Что касается Егора, я хотел для него самого жесткого наказания — пожизненного заключения, но его адвокаты все равно добились, чтобы его запихнули в психиатрическую больницу. Одно утешает — если выпишут из нее раньше срока — пойдет отбывать в тюрьму на долгих тридцать лет.
Когда разбирательства закончились, я все свободное время находился в больнице. Хотел помочь всем, чем только мог. Платная клиника с лучшими врачами и акушерами прекрасно управлялись с ней, но мне хотелось как-то участвовать: я помогал с регулярными массажами, даже если их уже делали, периодически переворачивал ее для профилактики пролежней, хотя и это медработники делали с необходимой регулярностью, обтирал ее тело и расчесывал волосы. Будучи в состоянии искусственной комы, она иногда сжимала мою руку. Даже не знаю, радовало это меня или нет, потому что в эти моменты она словно сжимала мое сердце. Ком в горле после этого не проходил еще долго. Я приходил каждый день и видел, как она худела, находясь лишь на парентеральном питании. При всем при этом, живот увеличивался на глазах, а спустя пару месяцев, я смог почувствовать толчки нашего ребенка. Осознание того, что проживал это один, не позволяли полностью поглотиться счастьем, но я старался держаться. Ради нас троих. Спустя еще несколько месяцев, на свет появилась семимесячная Эристова Камилла Арсеновна. После долгого пребывания в кувезе, малышку все же отдали мне. Такая крохотная, но уже настолько любимая. Я смотрел на нее и улыбался, не сумев сдержать нотки сентиментальности во взгляде. Маленькие пальчики, вытянутые губки и нахмуренный лобик: она была прекрасна. Однако в тот момент я еще не понимал, что значит оказаться один на один с маленьким беспомощным ребенком, когда абсолютно не понимаешь, что с ним делать. На помощь пришла Алиса, о которой я моментально изменил свое предвзято-негативное мнение. Она прекрасный человек, без которого я бы справился. А благодаря Марку мой судебный процесс прошел без происшествий. Не знаю, за что Бог послал этих двоих в нашу с Марой жизнь, но я ему за это благодарен. Вместе с Алисой мы подобрали няню: пожилую женщину, воспитавшую троих детей и шестерых внуков. Она была хорошей знакомой Алисы и сидела дома без работы, тогда как все родные выросли и разъехались, а муж скончался. Антонина Сергеевна была безумно рада, что в ее жизни снова раздастся детский смех, а мы были спокойны за безопасность Ками.
— Давай, проходи, только осторожно, здесь порожек, — говорю я дочери, когда она пытается бегом перешагнуть через порог, чтобы встретиться с мамой. Врачи вывели Мару из искусственной комы через три месяца после рождения Камиллы. Тело Мары было на грани. Все органы с трудом функционировали, а одна почка полностью отказала. Чтобы избежать излишнюю нагрузку на итак страдающую вторую почку, необходима была срочная пересадка. Я стал ее донором, а Алиса в это время присмотрела за Камиллой. Несколько недель я пролежал в одной палате с любимой, надеясь, что вот — вот она придет в себя. Врачи предупреждали, что выход из комы будет постепенным, но его не было. Спустя месяц мне сказали, что она впала в настоящую кому. Ее и без того ослабевшие органы били забастовку. Через год врачи предложили отключить ее от аппарата, поддерживающего ее жизнь, но я не мог. Я не имел права этого делать, хотя и понимал, что она мучается. Я верил и до сих пор верю, что она обязательно придет в себя.
— Привет, любимая, — сажусь на кровать, параллельно сжимая ее руку своей. — Мы с Камиллой пришли тебя проведать. Она уже четко произносит «папа», «Аля» и «баба», представляешь? — говорю, еле сдерживая образовавшийся в горле ком горечи. Камилла, будучи активным ребенком, на удивление, стоит молча. — Твоя маленькая копия с каждым днем становится все балованнее. Я будто воспитываю прирожденную принцессу, вечно всем недовольную, — и я не врал. Чтобы хоть как-то компенсировать недостаток материнской заботы и ласки, я покупаю и позволяю ей все, что только можно, но этот ребенок всегда всем недоволен, ведь самое главное, в чем она действительно нуждается, и чего я никак не могу ей дать — мама. Вкусное молоко, теплые объятия, искренние материнские поцелуи и самое главное — связь. Эту нерушимую связь матери и ребенка. Я смотрел на этот маленький и беззащитный комочек и в душе обливался слезами, потому что моя дочь может никогда не познать радости полной любящей семьи. Сглотнув ком, подхожу к Камилле и беру малышку на руки. Она протягивает ко мне свои маленькие ручки и тут же обхватывает ими шею.
— Поздоровайся, детка, помаши маме, — говорю ей, показывая на себе как поприветствовать человека. Она робко машет своей маленькой ручкой и сразу же прячется мне под руку.
— Мара, твоя дочь помахала тебе привет. Открой же глаза, любимая, посмотри какую красавицу ты мне подарила, — дрожащим голосом говорю я, сжимая ее руку.
Не могу держать себя в руках. Это вечная слабость не утихает со временем, не проходит. Она лишь усиливается, и теперь, порой, я вообще не могу контролировать свои эмоции. Даже сейчас, когда я держу руку Мары, а Камилла неловко кладет сверху свою, я не выдерживаю и выпускаю на свет вырывающуюся из глаза слезу. Ком будто поселился в горле и никак не
