Любовь по Нерасчету - Мари Князева
Шеф сел, потёр лицо и глаза, ещё больше взъерошил волосы. Хотя больше было некуда. Я прикрылась от него одеялом, так как была в одной крошечной маечке на тонких бретелях.
— Прости, Софья, я вчера немного перебрал и, видимо, перепутал комнаты…
Ага, перепутал он. Моя-то на замок была закрыта…
— Мы всего одну бутылку вина на двоих выпили, — напомнила я уже намного более мирно.
— Я потом ещё… немного виски взял в баре…
О боже… Он что, из-за моего отказа напился?! Хороши же мы оба… Одна рыдает, другой накачивается алкоголем. Мне стало грустно и даже почему-то стыдно, что всё так складывается. Я вовсе не хотела мучить начальника, да и себя, но и сдаться из-за этой жалости тоже не могла.
— Вы меня обнимали, — заметила уже совсем без малейшего негодования, скорее ради порядка.
Никита Андреевич пожал плечами:
— Само так получилось. Я ведь не отвечаю за автоматизмы тела во сне, тем более после такого количества спиртного…
Я безоговорочно поверила ему и окончательно сложила оружие. Спросила с сочувствием:
— Болит голова?
— Нет… Болит — это не то слово. Кажется, что в неё непрерывно опускают топор.
Я засуетилась:
— Сейчас… Я дам вам таблетку… Только выйдите, пожалуйста, в свою комнату…
Шеф послушно, но неторопливо поднялся и медленно направился к себе. Смежная дверь была нараспашку. Может, и врёт… может, и специально пришёл… Впрочем, в таком состоянии специально или не специально — это почти одно и то же. Главное, чтобы он не завёл привычку напиваться по каждому поводу…
Было совсем раннее утро, но теплоход уже через час должен был прибыть в Р-ск, поэтому, вручив начальнику ибупрофен, я стала собирать свои и его вещи, а как только ему полегчало, он принял душ, и мы отправились на завтрак. В итоге на речном вокзале пункта назначения Никита Андреевич был уже как огурчик. И всё такой же безупречно элегантный, как обычно — даже лёгкая помятость рубашки, только что извлечённой из чемодана, его не портила. Я смотрела на него, искренне восхищалась и думала, что вчера всё сделала правильно. Ну какая из нас пара? Я простая, как колхозница, не разбираюсь в дорогой одежде и не умею её носить… да что там, мне шпильки-то не под силу! А он явно представитель элиты общества. Ну увлёкся немного, потому что негде и некогда встречаться с фотомоделями, а мужской организм требует, так сказать, привязанности к женщине. Но скоро очнётся и поймёт, что я ему не пара…
— Можем оставить вещи прямо здесь, в камере хранения, — предложила я. — Зачем нам гостиница, если мы после мероприятия тем же путём отплываем обратно?
— Тоже верно, — согласился шеф. — Ты и не заказывала отель?
— Заказывала, но без предоплаты. И сразу предупредила, что можем не приехать.
— Хорошо, давай оставим вещи здесь. Ты так поедешь на конференцию?
Он окинул меня придирчивым взглядом с головы до ног — я опять натянула на себя ту вчерашнюю утреннюю юбку до колен и кремовую блузку.
— Эм… Ну да. А что, не подходит?
— А платье испачкалось, что ли, или помялось?
— Нет, оно в порядке, но я подумала…
— Отставить думанье о платьях! — строго сказал шеф. — У тебя плохо получается. Иди куда-нибудь переоденься, а потом уж будем вещи сдавать.
Ну вот, пожалуйста. Плохо у меня получается. Почему-то к горлу подкатил комок обиды, но я благоразумно его проглотила и пошла искать укромное место. Таковое нашлось в вокзальном туалете — совершенно пустом и довольно чистом. Я даже не стала закрываться в кабинке — сняла блузку, надела платье, а уже из-под него вытянула юбку. Сложила вещи в сумку, критично оглядела себя в зеркале. Далось ему это платье… Ну да, симпатично. Мне идёт, глаза подчёркивает… но оно же совершенно не официальное. Даже, вот, длина выше колен…
Но переживания мои оказались совершенно напрасными: остальные участники конференции были одеты, кто во что горазд, некоторые даже в мини-шортах. Мы с Никитой Андреевичем оказались чуть ли не самыми стильными, в официально-деловом смысле. Настроение моё улучшилось, и я с удовольствием стала слушать спикеров, старательно конспектируя то, что они говорили, время от времени обращаясь к шефу, чтобы уточнить, как пишется тот или иной незнакомый для меня термин. Сам он был не особенно внимателен и совсем ничего не записывал, но мне отвечал охотно, довольно низко склоняясь к моему уху и щекоча его своим горячим дыханием. Вообще, особого напряжения между нами не ощущалось. Точнее, оно присутствовало, но без негатива. Скорее было похоже на то, будто мы — парочка двух симпатизирующих друг другу людей, которая только ждёт подходящего момента, чтобы совершить что-нибудь эдакое, навроде тех поцелуев, которыми начальник одаривал меня прошлым вечером.
Они были волшебны… волшебно прекрасны… Не припомню, было ли мне когда-нибудь ещё так же приятно целоваться с кем-то… Нет, наверное, с Пашей, в самом начале отношений… Хотя у нас с ним никогда не было какой-то неистовой страсти. Вроде, и влюблены, но ровно, без бешеной эйфории, ревности и безумного притяжения. Тепло и нежно.
А вчера — это был ураган. Кружащий голову, сминающий тело и уносящий прочь доводы рассудка. Не так уж я и пьяна была, когда мы целовались, точнее, вино к тому моменту почти выветрилось из головы, но её кружили объятия начальника. Он так крепко меня обнимал, так прижимал к себе, что сбивалось дыхание. И я улетала…
Только освободившись из его рук, я смогла мыслить трезво. И поняла, что натворила. И думала, что теперь всему конец. Он станет всё время сердиться и избегать меня, а может, и уволит. Но шеф умел удивлять.
Мы славно пообедали в кругу таких же слушателей конференции. За столом шло бурное обсуждение материалов лекций — оказалось, что многие поняли её смысл по-своему, совсем не так как я. Никита Андреевич сообщил мне по секрету, что так бывает почти всегда, особенно это мешает, когда
