Сицилиец для Золушки - Штогрина Анна
Мы начали бороться. И сдаваться в этот раз я не собиралась. К тому же я выспалась и отдохнула, победила свой дебилизм и чувствовала прилив энергии, чтоб новый день начать разумно. Именно поэтому я со своими пятидесятью килограммами ввязалась в постельную борьбу с центнерной тушей стальных мышц.
Да уж. Как вы понимаете, Брунетти завернул меня в бараний рог меньше чем за минуту. Оголил мою попку, бессовестно задрав шорты. Я вскрикнула от боли, когда Дарио хлопнул меня своей лапищей по жопе.
— Ах, ты ж морда протокольная! Совсем сдурел?! Мало того, что вторгся в мое личное пространство, еще и лупишь меня всей пятерней! — возмущенно заорала я. Перед глазами заискрила белизна подушки. Или это искры посыпались от шока.
— Я ведь предупреждал, угомонись. Дам еще раз по жопе, если будешь брыкаться, — сицилиец с ухмылкой придавливал меня в матрас. Оседлал сверху и удерживал одной рукой мои запястья за спиной.
— Ну ты и гад бородатый! — шипела я змеюкой. Как же мне хотелось, чтоб в меня вселился Халк, и я стала равным противником Дарио, — Отпусти меня!
— А если нет, то что? — поглаживая пальцами нежную кожу на попе, спросил мой экзекутор.
— А то! Я стала ведьмой в Вольтерре. Я нашлю на твой сад саранчу, тебе наколдую импотенцию, а твоим врагам горы кокаина, чтоб они заполонили все наркоманские рынки и вытеснили тебя из преступного бизнеса! — громко и четко произнесла я.
Вот так, знай наших.
Кстати, хорошая идея. Надо будет все воплотить в жизнь. Конечно, когда я выберусь из под этого амбала.
Дарио замер, я в ответ притихла. Испугался, демон?
Брунетти расхохотался так громко, что я сама испугалась.
— Какая же ты дура! Мария, — он склонился к моему затылку, сильнее придавливая своим телом.
— Это не ново. Я и без тебя знаю, что дура. Иначе, не приехала бы за тобой в Палермо.
Пытаясь лавировать между подушкой и горячей медвежьей тушей, я вцепилась в борт кровати и подтянулась на руках. Брунетти шарпанул меня обратно под себя и перевернул на спину. Крутанул, как юлу, не прилагая особых усилий.
Схватил мои руки и завел над головой, перехватив запястья.
— Пусти, бородатый цыган! Думаешь, если богатый и сильный, то можешь мной вертеть как захочешь…
Дарио остановил поток моего бреда поцелуем. Яростным и безжалостным, потому что очень сексуальным. Его губы накрыли мой возмущенный ротик, язык протолкнулся к моему. И я забыла свою заготовленную речь, щедро приправленную афоризмами и шуточками.
Хорошо гад целуется. Слишком хорошо.
И язык его развратный, и вкус запретного плода, и руки, которые начали хозяйничать на груди. Все вкупе меня завертело каруселью, вышвырнув из головы посторонние мысли.
И снова я не смогла удержаться от бородатого соблазна. В какой-то момент оказалось, что пальцы мои самовольно сжимают покатые твердые плечи. Оглаживают волосатую грудь. И совершенно бессовестно спускаются по рельефу пресса.
Дальше все было, как в сгущенном молоке.
Сладко и тягуче. Страсть переполняла нас. После борьбы на адреналине секс напоминал ядерный взрыв.
Все ощущения расходились по венам раскаленным свинцом и собирались в самом греховном местечке между ног.
Мы обнаженные и потные. Я уже верхом на Дарио извиваюсь на его гигантском члене и кричу в голос, когда его бесстыдные пальцы ласкают то грудь, то массируют жемчужину на лоне.
Вспышки радужного оргазма, как искристое вино, заставили голову закружиться и упасть на грудь Брунетти.
Мы еще долго лежали сплетенные вместе. Дарио задумчиво гладил мою спину. Я чувствовала, как по бедрам вытекают наши липкие жидкости сладкого удовольствия.
И сердце сицилийца так громко билось, будто хотело вырваться наволю из мускулистого тела.
— Ты любишь меня? — шепотом спросила я.
Казалось, момент для откровений подходящий. Мы лежим в обнимку после жгучего безумного секса.
— Да, Мария, — ровно произнес Дарио. Даже хриплый голос не дрогнул.
Я чуть отклонилась, чтоб взглянуть в косматое лицо Брунетти. Он не шутил. Серьезное выражение и блеск в глазах подтвержал его ответ.
— Прости меня уже. Я устала бороться с твоей обидой. Ты не говоришь, не высказываешь то, что тебя гложет. Унижаешь меня присутствием Франчески. Я на грани. Хочу утопиться от депрессии, — честно призналась я.
Нет лучшей микстуры для больных сердец, чем откровенное признание.
Но у Брунетти было по-прежнему свое видение ситуации.
— Все останется как есть, — безапелляционно произнес мой мучитель.
— Отпусти. Мне надо в душ, — едва сдерживая слезы, произнесла я.
Ох, ну какая же я жалкая и глупая Машка. А я то поверила в свои силы. Что признание Брунетти имеет силу над моими желаниями. Плевать ему на мое мнение и извинения. И ему не плохо держать в доме с женой еще и любовницу.
Любит он меня?! Ага, конечно, три раза по выходным. Этот гад только себя любит. Безраздельно и всепоглощающе.
Дарио не удерживал меня. А я поплелась в душ, до последнего шага надеясь, что он нагонит меня и переубедит в своих чувствах. Уже под душем, захлебываясь соленой водой, что стекала из глаз, я приняла окончательное решение наплевать на Дарио с самой высокой колокольни.
Как можно быть таким эгоистичным мудаком?! Его когда рожали, видно сразу в золотую пеленку обернули и с детсва поили слезами несчастных жертв. Чтоб он наверняка вырос суровым бородатым монстром.
Когда я вышла из ванной комнаты Дарио уже не было в спальне. Его след простыл с первыми лучами солнца. Хотелось понадеяться, что он, как вампир, сгорел навсегда и больше не будет меня терроризировать…
Глава 43
На завтрак я не спустилась. Занималась аутотренингом.
Села по турецки на пол перед зеркалом и повторяла мантру повышения самооценки: Я красивая, молодая, умная женщина. Я самодостаточная личность и люблю себя. Брунетти не удастся меня сломать. По сравнению с Игорем, он вообще Аленький цветочек. Муженек у меня был редким мудилой. Как бы
