Ты – моё проклятие - Лина Манило
Новость, что Клим жив, а вместе с ним и Маша, как молния в самое сердце – ложь. Кругом ложь и предатели, и Нечаев окончательно потерял сон и покой.
Убить Клима и вернуть домой дочь – идея фикс, отправляющая кровь. И когда всё получится, Мария наконец станет самой выгодной инвестицией. Выйдя замуж за того, на кого укажет Нечаев, отдаст дочерний долг. И это, в конце концов, решит в итоге все проблемы.
Пальцы сжались в кулак, и Нечаев ударил им в стену, оставляя на венецианской штукатурке уродливую трещину. Плевать, ещё немного и этот дом тоже уйдёт с молотка, как всё нажитое непосильным трудом. И всё из-за кого? Из-за мелкого уродца Клима.
Единственное чувство, на которое был способен Нечаев в этот момент – ненависть.
Часы пробили три раза, жалобно тренькнули и остановились. Просто встали после пятидесяти лет исправной работы, и Степану показалось это хорошим знаком. Значит, всё получилось, и именно в этот момент жизнь его врага остановилась. В этот раз навсегда.
Степан прикрыл воспалённые бессонницей веки, надавил на глаза пальцами, чтобы унять головную боль. Во рту пересохло, а адреналин нёсся по венам с такой скоростью, что сердце в любую секунду угрожало выскочить из горла. Тяжело сглотнув, Нечаев подошёл к столу и крепко обхватил полупустой бокал с коньяком. Ещё один глоточек, всего один и можно будет выдохнуть.
Вакуум тишины разорвал звонок мобильного. Не волноваться, главное – не волноваться.
– Включайте новости, – раздалось на том конце трубки хриплый голос, и рука Степана метнулась к пульту от висящей напротив стола плазмы. – Через час на нашем месте. Жду с остатком суммы.
И повесил трубку. А Нечаев смотрел, как на экране плазмы растекалась лужа ненавистной ему крови, а менты огораживали место преступления жёлтыми лентами.
– Девяностые возвращаются? – вещала с экрана смазливая журналистка, а в тонкой руке дрожал микрофон. – Как нам, простым гражданам, обезопасить себя, если в любой момент пуля киллера может оборвать жизнь человека? Что это: равнодушие властей или трагическая случайность? Наша команда первая на месте убийства известного столичного бизнесмена, уроженца нашего города Клима Петровича Коновалова!
– Без комментариев! – гаркнул в подсунутый под нос микрофон один из следователей, грозно шевеля пышными усами, а Нечаев, не веря своему счастью, сел в кресло. Неужели всё? Неужели и правда, получилось?!
– Но общественность жаждет комментариев! – не унималась журналистка.
– Без комментариев! – ещё более громкий рык. – Покиньте место преступления!
Нечаев запрокинул голову и захохотал в голос. Отсалютовал пустым бокалом, вытирая слёзы с глаз. Получилось!
Глава 43
Маша.
Я знаю, знаю, что это инсценировка. Мы тысячу раз всё обсудили, я обещала, что не стану включать телевизор, не влезу по самую макушку во всю эту грязь, но как удержаться? Как оставаться в стороне, когда все мысли там, с Климом, когда сердце отдано ему на хранение и вовсе отказывается биться, когда вокруг творятся такие страшные дела?
Дрожащими пальцами нажимаю боковую кнопочку на своём новеньком мобильном, номер которого знает только Клим, и понимаю, что просидела так, сгорая от волнения, несколько часов. Господи, столько времени прошло, а я и не заметила! За окном сумерки, на часах семь вечера, а на дисплее ни единого пропущенного. Ничего.
И, не выдержав гнетущей тишины, нарушаю обещание: пульт щёлкает, а на меня, точно из рога изобилия, валится информация. Её так много, и шумиха настолько грандиозная, что непроизвольно закусываю губу, чувствуя солоновато-металлический вкус крови.
«Киллер скрылся с места преступления, не оставив следов. Кто он, этот неуловимый убийца?», – мелькает в сюжете одного из каналов, а я вздрагиваю.
«Если верить источникам, пожелавшим остаться неназванными, киллер – известная в преступных кругах личность по кличке Сердюк», – говорится в сюжете второго.
Сердюк? Серьёзно? Вот у людей фантазия. Хотя я, конечно, совсем не знаю ничего об Арсе. Может, он и есть тот самый известный неназванным источникам знаменитый головорез.
«Следствие держит подробности преступления в строжайшем секрете, но нам стало известно, что Коновалов – случайная жертва. Так ли это или от нас скрывают страшную правду, чтобы избежать паники в городе?», – вещают по третьему каналу.
И так без конца. Я сбиваюсь со счёта версий, домыслов и слухов. Некоторые даже умудряются выдвинуть совершенно невероятные теории. По каналу Трен-ТВ замогильным голосом предполагают, что всему виной – происки затерявшихся среди людей наследников древних цивилизаций. И вообще смерть Клима – первое знамение грядущего апокалипсиса.
И смех, и грех.
Но на самом деле смешного мало, если вообще есть. Мне нужно знать, что с Климом всё хорошо. Что всё это – часть операции, и у органов всё под контролем. Мне нужно понимать, что он жив, здоров и в безопасности. Куда они его увезли? Куда уехал Арс? И почему до сих пор не вернулся хотя бы Савельев? Я, что ли, вечно должна сидеть в его доме, вздрагивая от каждого шороха?
Но вздрагиваю я не от страха – это уже хорошо. Удивительно, но ничего не боюсь, хотя вокруг будто бы пропасть, в которую каждый из нас может рухнуть в любой момент. Но что-то внутри меня – очень крошечное, но очень живое – позволяет держаться и не впадать в панику. Предчувствие? Самоуверенность? Не знаю, но дышать немножко проще.
Женщина, которая приносила нам с Климом кофе и коньяк, давно уже ушла, и я осталась совершенно одна, а из телевизора льётся без устали информация. Не выдерживаю, психую и, нажав круглую красную кнопку на пульте, выключаю пустомельный агрегат. Хватит, надоело. Так недолго и остатки уверенности растерять.
На меня обрушивается тишина, а тело отчаянно требует хоть каких-то действий. Я поднимаюсь на ноги, отбросив несчастный пульт подальше. Не хочу больше ничего видеть, не хочу думать о самом плохом. Осторожно раздвигаю тяжёлые шторы, смотрю на улицу, но ничего интересного увидеть не получается. Просто двор, просто высокие ворота. Знаю, что где-то рядом околачивается охрана, но они столь бесшумны и незаметны, что совершенно ничем не выдают своего присутствия.
Нестерпимо хочется на свежий воздух, потому что стены давят, а потолок, кажется,
