Счастье по наследству (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

Конечно, мы ещё увидимся. При каких обстоятельствах и когда — зависит только от мамы. Теперь она знает, что я не одна. Сеймур может спать спокойно.

Через несколько дней после этой встречи и почти за полтора месяца до поставленного срока Фло попадает в больницу с кровотечением. Ей делают срочную операцию, и на свет появляется крошечная девочка. Сразу после рождения малышку помещают в реанимационный блок. Она не может самостоятельно дышать, сосательный рефлекс слабо выражен — и ещё целый сонм нарушений. Впервые я вижу Лили Блю Райт в прозрачном кувезе, подсоединённой к многочисленным проводам. Фло сидит перед ней в инвалидной коляске и гладит малышку по руке через специальное отверстие.

Вместе с Шоном мы стоим за стеклом реанимационной комнаты. Я держу его за руку и стараюсь не морщиться от боли, когда от переживаний он сильно её сжимает.

— С ними всё будет хорошо, не переживай. Доктора говорят, прогноз хороший.

— Она такая маленькая. И уже так похожа на Фло.

— Тем более, — я едва сдерживаю слёзы, слыша их в голосе своего друга. — Лили боец. Как и её мама. Как и ты, Шон.

— Спасибо тебе, Эмм, — я мотаю головой: совершенно не за что. — Спасибо, что так быстро приехала. Без тебя бы я не справился.

— Ну что ты! Конечно бы, справился.

— Не представляю, как мы оба будем без тебя, когда Марк увезёт вас с Лексом в Нью-Йорк.

— Пока это ещё планы, но он думает о переезде в Сан-Франциско. Хочет быть поближе к матери.

— Вы уже познакомились?

— Пока нет. Возможно, в этот приезд.

Я кривлюсь. Вообще-то, это больной вопрос. Один из тех, с которым я прошу Марка меня не торопить. Понимаю, что когда-нибудь придётся это сделать, но мне необходимо поднабраться жирка, чтобы предстать перед Мередит Броуди.

Марк не очень распространяется о своей матери, и я совершенно не знаю, что меня ждёт. По словам Дианы Райт, мать моего будущего мужа весьма известная личность в светских кругах Сан-Франциско. Я стараюсь наработать в себе достаточной светскости, чтобы не ударить перед ней в грязь лицом: смотрю тематические блоги на Ютубе, подписалась на Инстаграм некоторых местных знаменитостей.

— Когда Марк прилетает?

— Завтра утром. У него рейс из Чикаго. Встречу его и сразу сюда.

— Здорово. Я говорил, что рад за тебя?

— Раз двадцать. Но можешь сказать ещё.

— Я рад за тебя, Эмм. Ты будешь с ним очень счастлива.

— Да, Шон. Буду.

Вечером того же дня я ужинаю в доме Райтов. Съедаю две порции пюре из сельдерея, каре ягнёнка и овощной салат. И несметное число крошечных эклеров, поданных к чаю.

Вернувшись в гостиницу, я снова чувствую голод и заказываю большой фишбургер с картошкой. Нестерпимо хочется рыбы. Неудивительно, что следующий утром я просыпаюсь от ноющей боли в животе. Так бывает от переедания и перед месячными.

Бегу в туалет и обнаруживаю, что первое предположение верно. Пока сижу на унитазе, пытаюсь вспомнить, когда у меня последний раз были месячные. Цикл у меня нерегулярный, часто сбивается. Доктора говорят, что с моим диагнозом это нормально.

Вспоминаю и тут же холодею: как раз перед Рождеством.

У меня задержка в полтора месяца.

Эпилог

Soundtrack Photograph by Ed Sheeran

Первый рейс из Чикаго в Сан-Франциско отправляется в семь утра. Около десяти по стандартному горному времени я выхожу из зоны прилёта терминала местных авиалиний и в толпе встречающих сразу замечаю Минни. Вернее, сначала вижу её голубую шапку с помпоном, а потом уже и саму Эмму. Вижу и сразу хмурюсь. Моя девочка выглядит нездоровой: бледной, с залёгшими под глазами синяками. Переживания за Флоренс, похоже, её доконали.

Мы встречаемся глазами, и Эмма — нет, не улыбается, не машет двумя руками, как это обычно бывает при встрече, а начинает плакать.

Твою ж мать, Фло! Да как же так?

В спину летят проклятия: я бесцеремонно расталкиваю впереди идущих и в рекордные три прыжка оказываюсь перед Эммой.

Она тянет руки и сразу оказывается в моих объятиях.

— Ну что ты, малыш.

Как любой мужик, в подобных вещах я не силён. Мне горько и больно от того, что в самом начале наших отношений мы переживаем подобную трагедию.

Дьявол, а каково сейчас Шону! Мы же говорили накануне вечером, с Флоренс и девочкой всё было в порядке.

— Когда, Эмми?

Её плечи трясутся, она мотает головой.

— Н-не знаю. Скорее всего, в сентябре.

В сентябре.

— Ясно.

Стоп! Что в сентябре?

Эмма продолжает плакать, я продолжаю её обнимать и параллельно соображаю, о чём может идти речь.

Сентябрь, значит.

С женой Шона всё в порядке.

Гигантское облегчение, мать его! Врагу не пожелаю пережить подобное.

Так что могло случиться за те двенадцать часов, с тех пор как я последний раз говорил с Эммой?

Прошлый вечер я провёл в гостях у Мэтта Крайтона — хозяина крупнейшей на Среднем Западе инвестиционной корпорации. Поездка в Чикаго была запланирована уже давно, Эмма об этом знала. У меня было несколько деловых встреч, последняя — с главой «Тринко», за которой последовало приглашение на ужин. Мэтт привёз меня в свой дом на берегу озера, познакомил с семьёй — отцом и женой, и я оказался совершенно не готов к тому, что могу быть очарован кем-то помимо своей Минни.

Мэри Крайтон покорила меня своей мягкостью и добротой. Чудесная женщина, красивая и умна — безжалостная разрушительница мифов о блондинках. Мэтт смотрел на неё такими влюблёнными глазами, что в иные периоды я чувствовал себя очень неловко.

Чёрт, я, наверное, такой же.

Их первенец должен родиться в начале апреля, и весь вечер Мэтт выносил мне мозг относительно того, как меняет мужчину семейная жизнь. Жена пыталась его осадить, но получилось это только после того, как я рассказал о своей помолвке. Дальше солировала Мэри, выпрашивая у меня подробности. Я с гордостью рассказал о Минни и Торе и уехал, получив от Крайтонов согласие, что они обязательно приедут в мае на нашу свадьбу (Мэри и Мэтт — главные герои романа «Лабиринт» — прим. автора).

Глядя на цветущую Мэри Крайтон, я дал себе обещание поговорить с Эммой насчёт её диагноза. Так ли всё однозначно? Найдём специалистов, сдадим анализы — знаю, для Минни это болезненная тема, но если есть хотя бы один шанс увидеть её босой и беременной — почему бы им не воспользоваться? В любом случае, решение только за Эммой, но я обязан дать ей выбор. Может случиться так, что она и о возможности такой не помышляет из-за боязни снова потерпеть неудачу.

И всё же, что может расстроить мою девочку за — сколько? семь? — да, семь месяцев до сентября?

— Эмми, что случилось?

Она нехотя отрывает голову от моей груди и поднимает на меня взгляд. В любимых глазах я вижу страх и внутренне холодею: мать твою!

— Я так б-боюсь, Марк, — шепчет.

— Чего, малыш?

— Что, если не п-получится? Если я снова его п-потеряю? Он же… он же твой. Я не переживу эт-того, М-марк.

У меня даже щелчка в голове не происходит, которым по обыкновению сопровождается озарение. Я понимаю всё и сразу. Так ясно, что на мгновение становится страшно от того, как быстро воплощаются в реальность мои мечты.

Минни беременна. От меня. И страшно боится потерять нашего ребёнка. Так боится, что едва не умирает от страха.

Перед глазами возникает образ счастливой и глубоко беременной Мэри Крайтон. Я хочу увидеть такой свою Минни — мою любимую Чудо-женщину в короне из папье-маше и развевающемся плаще. Так хочу, что ни на секунду не сомневаюсь — так и будет.

— Ты получишь самый лучший уход и самых лучших в стране специалистов. Наш ребёнок родится здоровым, и с тобой тоже будет всё в порядке, слышишь, малыш?

Эмми закусывает губу и шмыгает носом.

— Ты со мной, а это значит, что всё будет хорошо. Веришь мне, Минни?