Не верь мне (СИ) - Евстигнеева Алиса
-И оставить тебя на растерзание моим родственникам?
-Ну, с твоими братьями мы уже разобрались.
-Благо, что у меня и без этих двух оболтусов родни хватает, - замечаю я, понимая, что на самом деле боюсь не столько за Измайлова, сколько оставлять его со всей этой толпой наедине. Кто знает, до чего они там договорятся? Чур, меня, чур. Я и так с содроганием сердца жду встречу матушки и Ревизора. Или наоборот, моей со свекровью. Вернее почти бывшей свекровью. Брррр. Но своё следующее предложение говорю вполне искренне, так как действительно считала это правильным и наименее болезненным для детей. – Я думала, что ты захочешь сам встретить Новый год с Анюткой и Крошем… ну там, со своими родителями. Семья и всё такое…
Запинаюсь, ибо он посмотрел на меня настолько пристально, что, казалось, дыру сейчас во мне прожжёт этим своим взглядом.
-Ты серьёзно? – обалдевши уточняет он, а меня это так задевает, что слов нет. Ну если не хочет человек, то что я сделаю?! Не заставлять же его проводить праздник со СВОИМИ детьми. Хочется послать его куда-нибудь и высказать что-нибудь колкое и едкое, но присутствие Кроша останавливает. Не стоит начинать скандал при ребёнке.
-Забудь, - твердым голосом прошу я, но Сергей зачем-то накрывает мою ладонь, на которую я опиралась у себя за спиной.
-Спасибо! – бегло и с жаром, даже глаза загораются. Ударная доза надежды пополам с тоской. Можно подумать, что я могла была быть против. Или же он так и считал?!
-Только не говори, что подумал…, - начинаю возмущаться, но Крош меня прерывает.
-Так мооооожно или нееееет?
Закатываю глаза.
-У него спрашивай, - киваю в сторону Измайлова, вырывая свою руку из-под его ладони. И пока мужики решают свои вопросы, я сбегаю на кухню.
Такой вечер… человеческий был. А он всё испортил! Вот почему так, почему?! Как только я начинаю думать, что Сергей что-то там во мне понимает, он обязательно выкидывает какой-нибудь фортель, что даже я сама начинаю сомневаться в своей адекватности.
В коридоре разносятся радостные вопли – это видимо последние новости дошли и до Аньки. Замечательно. К обиде ещё и ревность примешивается. Это был не первый наш раздельный Новый год с детьми, не то чтобы это случалось часто, но уже было. И я, предсказуемо, в такие дни страдала муками совести. Сейчас же… на меня нашло какое-то чувство ненужности. Они там так искренне сейчас визжали, что в голове с каждым новым звуком всё больше и больше оборотов набирала болезненная мысль о том, что я им попросту не нужна. Всё правильно, у детей теперь есть обожаемый отец. А у него – дети. И вообще… Кажется, я уже почти реву и даже ничего не слышу, потому что совсем не замечаю, как Анька подходит со спины, обнимая меня поперёк живота своими тонкими руками.
-Мам, я не хочу без тебя.
По логике вещей должно стать легче, вот только где мы, а где логика. И вообще, это нефига не легче, а даже как-то острее и нервозней. Потому что я настолько дура по жизни, что вот парюсь совсем не о том.
Перехватываю её за плечи, и сама поворачиваюсь к ней лицом, ещё и губами в макушку упираюсь.
-Анют, я всегда с вами. Всегда.
Вечер проходит относительно спокойно, главное, что дети так и не дали нам до последнего остаться наедине. Тормоша то одного, то другого, то всех скопом. А потом Серёга вызвался рискнуть уложить перевозбуждённого Кроша спать, что по лёгкости было задачкой так себе.
Мы с дочкой засели на кухне, попивая чай и просто болтая обо всём на свете впервые за долгое время. Чтобы вот так легко. Это вообще интересно, чем меньше я пыталась удерживать её возле себя, тем больше она была со мной. Каждая же обратная отчаянная попытка приводила лишь к новым ссорам и бастионам.
Серёги не было подозрительно долго, и я уже немного начинала переживать за то, что с ним там мог сотворить младший деть. Мало ли… замучил отца, а потом и скормил… Моне. Из нелепых размышлений меня выбивает дочь, наконец-то, спрашивая о том, что её действительно беспокоило.
-Ты, правда, не обидишься, что мы не поедем в деревню?
-Если я обижусь, то это как минимум будет странно, я же сама предложила. А, во-вторых, в деревню всё равно поедете, только не 31го. Иначе ваша бабушка меня со свету сживёт.
От последнего замечания Анютка смеётся, а мне каждый раз от этого легче становится. Есть в этом что-то такое… ещё детское, чистое и беззаботное. Так, если бы у меня была надежда на то, что мы не совсем испортили ей детство.
Прошло ещё минут десять, когда я попросила Аню глянуть Кроша с отцом. Она послушно выскочила из кухни, а я привычными движениями начала убирать со стола. Анькин хохот дошёл до меня сразу. Стояла в дверях, немного согнувшись и заживая рот ладонью, но смех удержать всё равно не могла. Мой немой вопрос и её пояснение, через раз сбиваясь на смешки.
- Они там оба вырубились. Папа аж в трипогибели согнулся.
Растерялась, представляя эту картину и не смогла. Пошла смотреть, дочь хвостом за мной. Два Серёжки действительно лежали на узкой детской кровати, и если Крошу, раскинувшему свои конечности в разные стороны, было вполне комфортно, то бедный Измайлов, действительно изогнулся так, что больше напоминал старую корягу, чем человека. Балансируя на самом краю кровати, он опирался на свешанную на пол ногу, а другую неестественным образом подгибал под себя. А ещё храпел, громко и вполне ощутимо, но сын каким-то чудом этого абсолютно не замечал.
Анютка прижалась к моему боку, и с каким священным трепетом повторила:
-Спят.
Я кивнула головой, пытаясь подавить застрявший в горле ком. Вот почему лет пять назад так нельзя было сделать?
-Мам, а может его разбудить? Он же завтра не разогнётся. – шепчет дочка.
-Будет знать, как пить, когда… не надо, - опять прячусь я за своей мстительностью. Мне просто не хотелось их тревожить. Эту их идиллию, будь она не ладна. Сына и отца.
С трудом запихав Аньку в постель, я ещё немного побродила по квартире, словно ища свой пятый угол, и, не найдя его, пошла к себе спальню и стянула с кровати покрывало, чтобы потом укрыть двух спящих Измайловых.
2.
Серёгу я всё-таки растолкала под самое утро, когда уже сама проснулась готовить завтрак детям.
-Проснись, - прошептала Измайлову на ухо, особо не надеясь на то, что он меня услышит. Услышал. Открыл глаза и расфокусированным взглядом уставился на меня, не определяя в сумерках комнаты, где он. – Иди на мою кровать. Детям скоро вставать, я потом Кроша в садик уведу. Можешь ещё поспать.
Он вроде бы понял, либо же просто почувствовал, что больше не может лежать в неудобной позе. Закряхтел и скатился на пол прямо к моим ногам, слабо застонав в ковёр.
Тихо, чтобы не разбудить сына, усмехнулась:
-Голова болит?
-Нет, но лучше бы у меня похмелье было, - всё так же в ковёр проговорил он. – У меня сейчас, кажется, спина отвалится.
-Возмездие, - заключила я и ушла на кухню.
Оставалось минут двадцать до всеобщего подъёма, когда Серёга с мокрой головой объявился на кухне.
-Только не говори, что душ успел принять.
-Пока нет, но раковина и холодная вода мне в помощь.
-Хочешь сказать, что у тебя действительно похмелье и за столько лет ты потерял сноровку?
-Не делай из меня алкаша, - поморщился он, усаживаюсь на стул у стены.
-Ну, ты же из меня стерву делаешь, должна же я хоть на чём-нибудь оторваться, - не удержалась я от подколки. Всё-таки меня вчера задело его предположение о том, что я не разрешу детям встречать с ним Новый год. Уже даже ответ подготовила на его удивлённую реакцию и непонимающий вопрос: "Когда это я из тебя стерву делал?". Но Серёжка меня поразил.
-Прости, - виновато опускает голову, проводя своей пятернёй по короткому ёжику волос, которые он не так недавно опять зачем-то обстриг. – Привычка… ждать подвоха, всё ещё выскакивает, когда не надо.
