Татьяна Алюшина - Крымский роман
– Да ты и есть нищенка. Сколько раз я тебе говорила: приезжай ко мне, я тебя на хорошую работу устрою.
– Мне моя работа нравится, и в других областях я не разбираюсь.
– Устроим по специальности, но с зарплатой!
– Ната, перестань. Что я в твоей Москве буду делать?
– Жить и работать. Мне ведь хочется помочь. Я тебе стольким обязана…
– Да ничем ты мне не обязана! Что ты теперь до старости поминать будешь? Если бы я знала, что ты меня так достанешь, вот, ей-богу, не сделала бы ничего.
Когда Натальин партнер сбежал с деньгами в Америку и ей пришлось выкручиваться из этой ситуации, Динка, не говоря ей ни слова, заложила свою квартиру и отдала подруге деньги. Ната, конечно, все потом вернула и заплатила проценты по кредиту. Но в тот момент эти, пусть небольшие, средства ей ой как помогли!
Ната понимала, как неприятно подруге предложение денежной помощи, лишний раз напоминающее о ее нищенской зарплате, поэтому старалась делать нужные подарки, а не совать деньги, но ремонт – это другое дело! Сама пройдя через нищету и полную безнадегу, она восхищалась Дининой стойкостью и умением даже без денег наполнять пространство вокруг себя уютом, красотой и гармонией! В Дине было врожденное чувство красоты и вкуса!
Мебель, оставшуюся от бабушки, Дина отреставрировала сама и даже раскрасила какими-то невероятными сказочными персонажами. Заходя к ней в дом, человек сразу расслаблялся, успокаивался, чувствуя себя уютно среди цветов, легких занавесок, необыкновенных ажурных салфеточек, старинных чашек и смотрящих с дверей шкафа русалок и единорога.
Но все имеет свойство изнашиваться, особенно старая мебель советского производства годов эдак пятидесятых.
Увы, прошлой ночью диван не выдержал напора страстей, сломался и восстановлению не подлежал, потому что остановить Мишку с Диной не смог даже своим предсмертным треском!
Они хохотали как сумасшедшие, выбираясь из обломков и поминутно целуясь.
– Погиб старик, насильственной смертью! – констатировал Мишка, собирая сломанные ножки.
– Если мы продолжим в том же духе, то через неделю от квартиры ничего не останется, – всплеснула руками Дина.
– Это повод к обновлению интерьера. Давай кровать купим! – предложил Михаил.
– Зачем? Мы в Москву уезжаем, а сюда вернемся, наверное, только следующим летом, тогда и купим!
Мишка бросил убирать обломки и полез к ней целоваться, предложив:
– Давай осваивать пол, в прошлый раз было очень даже удобно!
Приехав с шашлыков, они сразу упали на этот освоенный уже пол, где было устроено «ложе любви», как обозвала конструкцию из матрасов, подушек и подушечек Дина.
Мишка нашел в себе силы, чтобы раздеться самому, раздеть девушку и прижать ее к своему боку.
– Это очень удобная постель! Во-первых, падать уже некуда, во-вторых, можно передвигаться по комнате, не прерывая процесса и без ущерба для тела.
– Миша! Надо в душ, – пробормотала Дина.
– Давай поспим, а потом душ! – ответил он, но Дина уже спала.
Проснувшись часа через два, до ванной комнаты они добрались не сразу…
После душа они наскоро обернулись полотенцами и сели на кухне пить кофе.
– Миша, – спросила Дина, – у вас здесь с Антоном еще какие-то дела, помимо контракта?
Мишка помолчал, а потом честно ответил:
– Да, есть еще кое-что.
– Миша, это что-то криминальное?
Дина встревожилась, она уже давно поняла, что он о чем-то умалчивает.
– Да. Но мы с Ринком – по другую сторону.
Михаил напрягся.
А ведь он ждал этого разговора!
За двое суток, что они провели вместе, они выбрались из квартиры только сегодня – на пикник.
Все это время они занимались любовью, в перерывах шепчась, смеясь, нежно прикасаясь друг к другу, потом впадали в краткий сон, просыпались и начинали все сначала…
Они выбирались из постели только затем, чтобы принять душ вдвоем и поесть, как будто наверствывали годы жизни, проведенные порознь!
Миша расспрашивал Дину о ее жизни, жадно впитывая ее слова, ему было необходимо знать про нее все – что она любит, чего боится, чему радуется.
Как она вообще прожила свою жизнь без него.
Он уходил от встречных вопросов, по привычке опасаясь своего прошлого, не зная, как она отреагирует на его прежнюю службу и на то, что он порой и сейчас влезает в дела не всегда безопасные.
Мишка осторожничал, боялся хоть чем-то спугнуть неожиданное счастье, поэтому уклонился от ее вопросов о шрамах на теле, оттягивая момент объяснения, который все-таки настал…
«А, была не была!» – решился он.
– Диночка, мы с Ринком служили в спецназе ФСБ, потом ушли в отставку и занялись бизнесом. Но сейчас иногда, очень редко, честно – редко, выполняем некоторые «просьбы» бывшей конторы.
– Ничего себе, – ошарашенная Дина еле могла говорить. – А эти шрамы – оттуда?..
– Да, но это было давно.
– А здесь вы…
– Да.
– Тогда, ночью, вы по этим делам ездили?
– Да.
– А контракт вообще существует?
– Вполне реальный!
– Как я понимаю, все эти ваши шпионские штуки только начинаются?
– Нет-нет, дня через два-три все уже закончится!
– При вашем непосредственном участии в боевых действиях?
– Да не будет никаких боевых действий, просто повяжем плохих мальчиков, и все!
Дина встала, подошла к окну, размышляя, смотрела, не видя, на поникшую от жары зелень деревьев, залитый солнцем двор, на детвору, играющую в сквере.
Мишка напряженно ждал. Так сильно Дуб волновался во второй раз в жизни. Первый был, когда он делал ей предложение.
Наконец она повернулась и посмотрела на него.
Надумала, понял Михаил, и сердце ухнуло куда-то вниз.
– Миша! Никогда ничего не скрывай от меня, ладно? И не надо рассказывать половину правды или приукрашивать ее, – потребовала Дина.
– Диночка! – Он притянул ее к себе и усадил на колени. От облегчения и любви у него колотилось сердце.
– Я не стану паниковать или предполагать самое худшее, я просто буду тебя ждать, а ты будешь знать об этом – и тебе это поможет, что бы ни случилось.
– Диночка! Я тебя люблю!
Мишка стал ее целовать, снимая с нее полотенце и приходя в полный восторг от ее мгновенного отклика, от любви и совершенного счастья!
Им удалось не разломать стол, хотя все предпосылки к этому имелись.
Когда они немного пришли в себя и перебрались на «ложе любви», Дина спросила:
– Ната знает?
– Да.
– Как она с этим справляется? – забеспокоилась Дина.
