Мария Воронова - Клиника верности
— Мне нужно к вашему председателю, — сообщила она девочкам.
— Простите?
— К председателю, — повторила Жанна. — Я агент Веры Ерохиной, мне назначена встреча на восемнадцать часов.
Пока девочки связывались с приемной, Жанна осматривалась. Холл был выполнен в очень простом стиле, без всякой фантазии и снобизма. Так мог выглядеть интерьер Дворца культуры какого-нибудь преуспевающего завода. Стены и пол облицованы кремовым мрамором, в нише — дубовая стойка гардероба, а вдоль больших арочных окон стоят удобные кожаные диваны. Какую-то изюминку в этот безликий интерьер вносил только большой логотип фирмы, вывешенный на стене за стойкой улыбчивых девушек: синее слово «Тера», окруженное бессмысленными зигзагами. «Тоже мне, грамотеи, — фыркнула Жанна. — Не знают, что греческое слово «земля» пишется с двумя эр!»
— Вас ждут, проходите, — улыбнулась одна из девушек. — Второй этаж, офис двести десять.
— Спасибо, — процедила Жанна и помчалась к лестнице.
В приемной босса ее снова остановили. Секретарша, холеная дама лет сорока, подтвердила, что да, они ждут агента Ерохиной, но пока что агенту придется самому подождать несколько минут, ибо начальник занят. Дама предложила ей кофе, но Жанна категорически отказалась. Она ни крошки не возьмет из рук врага!
Томясь на диване, она разглядывала нелепые для официального места обои в цветочек, обманчиво простые шкафы с документами и удивительный компьютер секретарши, монитор которого представлял собой не здоровенный короб, а элегантный прямоугольник на ножке. Жанна впервые в жизни видела это техническое новшество. На окнах вместо жалюзи болтались тюлевые занавески очень интимного вида, и, в общем, обстановка нисколько не соответствовала стереотипам об офисе богатого человека, сложившимся в ее сознании. От этого Жанна злилась еще больше. Скажите, пожалуйста, каков оригинал!
Вскоре дверь кабинета босса распахнулась, и из нее вышел щуплый, сухощавый человечек с большой лысиной. Нос человечка был увенчан тяжелыми очками. Одет он был дорого, но вещи мало соответствовали друг другу и сидели как-то напряженно, колом, словно пытаясь замаскировать свою роскошность.
«Типичный педофил, — подумала Жанна злобно. — При такой внешности у него сексуальные проблемы с детства!»
Человечек подошел к секретарше и стал показывать ей какие-то бумаги. Получив инструкции, она указала ему на Жанну.
— Здравствуйте. — Человечек посмотрел на нее изумленно.
Забыл, что ли, о встрече с агентом?
Она встала и решительно одернула пиджак. Ладно, она не гордая, размажет его по стенке прямо в приемной. Но тут босс вышел из ступора и пригласил ее в кабинет.
— Что вы себе позволяете? — закричала Жанна, как только дверь за ними закрылась. — Понятно, вы навели справки, девочка из простой семьи, значит, можно делать с ней что угодно! Почему бы в Крым с ней не съездить, на солнышке не поваляться? Кто накажет, ведь она ничья не дочь! Ошибаетесь, дорогой мой! Она моя дочь, и я не позволю лезть к ней всяким озабоченным козлам, какой бы у них ни был банковский счет! Вам ясно?!
— Простите? — Человечек смотрел на нее с напряженным вниманием и, кажется, не вслушивался в смысл ее слов.
— Я говорю, — пояснила Жанна, — что не позволю вам лезть к моей дочери с непристойными предложениями.
— Боюсь, я вас не понимаю. — Он снял очки, снова надел, а на лице вместо стыда или на худой конец праведного негодования читалось мучительное сомнение. Хуже того, лицо это вдруг показалось Жанне знакомым, и она, в свою очередь, стала внимательно вглядываться в него.
— Достаточно того, что я вас прекрасно поняла, — вяло огрызнулась она.
«Черт, где я могла видеть этого гада раньше?»
— Жанна? — неуверенно спросил «гад».
— Да…
— Вы меня не узнаете? Ну же! Мы вместе работали в мединституте, помните?
— В институте? Аркадий э…
— Семенович!
— Аркадий Семенович! Линцов? Но как?!
Робкий терапевт, оторванный от реальности на мегапарсеки, был последней кандидатурой, которую Жанна могла поставить во главу мощной корпорации. Но еще меньше он подходил на роль совратителя несовершеннолетних девочек. Хотя…
— Сейчас меня не интересует наше прошлое знакомство, — отрезала она. — Я пришла, чтобы раз и навсегда оградить свою дочь от ваших посягательств!
Он энергично потер лысину и посмотрел на нее с искренним изумлением:
— Я вас не понимаю. Если кто-то из моих сотрудников обидел вашу дочь, это очень серьезное обвинение. Давайте сядем и спокойно во всем разберемся.
— Давайте! Какого черта вы предложили Вере совместную поездку в Крым?
— Совместную? Но я сам не собирался туда ехать. Наоборот, по условиям договора с ней должны отправиться вы. Я еще не сошел с ума, чтобы везти куда-то ребенка без родителей. Если угодно, можете ознакомиться с текстом договора, я попрошу секретаря принести.
— Да? — спросила Жанна упавшим голосом. Кажется, она оказалась в глупом положении. — А почему вы сами к ней подкатили? У вас что, менеджеров не хватает?
— Но мне сказали, что Вера не снимается в рекламе. Я подумал, что сумею ее уговорить. Кроме того, я рассматривал эту поездку не только как работу, но и как премию, что ли. Ведь сериал держится на Вере, рейтингами мы обязаны в первую очередь ей! Девочка хорошо работает, она настоящий профессионал. Вот я и подумал — пусть съездит, отдохнет несколько дней, а между делом ролик отснимем.
Поджав губы, Жанна барабанила пальцами по натертой до блеска ореховой столешнице.
— Я не обижаюсь на вас, — добавил он. — Вы мать, ваше беспокойство понятно. Лучше увидеть опасность там, где ее нет, чем проявить легкомыслие. Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы считали меня растлителем. Как вас разубедить?
Она пожала плечами.
Он нажал кнопку, и в кабинет вошла секретарша с бумагами.
— Здесь проект договора, — сказал Линцов. — Читайте, Жанна.
Она углубилась в текст. Так, компания оплачивает проезд и проживание Веры вместе с матерью, гонорар… За трехминутный ролик больше, чем за серию. Проживание в гостинице, а не на частной вилле, это хорошо. На виду у посторонних труднее заниматься развратом. Что ж, на бумаге все прилично.
— Да, кажется, мы не поняли друг друга, — протянула она. — Но я уже запретила Вере ехать.
— Нет так нет, — легко согласился Линцов. — Мои пиарщики придумают другую рекламную концепцию. А знаете, я очень рад вас видеть, Жанна. Вы были моей любимой сестрой.
Тут Линцов, как в институтские времена, опустил очки долу и смущенно загоготал. Несмотря на прожитые годы и нажитые капиталы, эта невинная фраза до сих пор казалась ему верхом неприличия и удали.
