Милли Крисуэлл - Беда с этой Мэри
— Спасибо за то, что поделились со мной. Мне было необходимо это услышать.
Теперь он гораздо лучше понимал стремление Мэри к независимости.
— Я уверена, что у всех в детстве бывают сложные отношения с родителями, и все же считаю, что мне повезло. Я люблю их со всеми их недостатками и причудами, — сказала Мэри.
В зале царила атмосфера любви, и совсем не нужно было быть итальянцем, чтобы почувствовать это. Даже ирландец может распознать хорошее, если сталкивается с ним. Дэн снова посмотрел сверху вниз на Мэри, и сердце его бешено забилось, а кровь зашумела в ушах. Он не ожидал от себя столь бурной реакции и с трудом проглотил комок в горле.
— Держу пари, что вы ни за какие сокровища мира не отказались бы от своей семьи, — сказал он.
— Как хорошо, что вы не упомянули о шоколаде. За шоколад я готова отдать все, — засмеялась Мэри, стараясь обратить все в шутку, и переключила внимание на родителей, танцевавших теперь в центре зала. Они кружились, держа друг друга в объятиях, под песню в исполнении Дина Мартина «Это любовь». Голос певца заполнял все пространство зала, и, глядя на эту пару, чью годовщину свадьбы сегодня праздновали, Мэри вздохнула.
Фрэнк и София Руссо были женаты сорок три года. Сорок три года они любили друг друга, ссорились, рожали детей, снова ссорились, причиняли друг другу огорчения и бывали безумно счастливы.
Мэри надеялась, что однажды и ей повезет. Но она не была готова последовать, их примеру.
Рука Дэна обвилась вокруг ее талии, и Мэри почувствовала, что тает, как шоколадка.
— Потанцуем?
«Что ж, может быть, еще и не время, но лучше начать поскорее, чтобы не оказалось слишком поздно».
В другом конце зала Энни и Джо были погружены в яростный спор, который только бурные и вспыльчивые итальянцы могли бы счесть спором, а не ссорой.
— Почему ты постоянно рисуешься? Что и кому ты пытаешься доказать? — Джо оглядывал вызывающее платье Энни, позволявшее видеть значительную часть ее груди и филейной части, и неодобрительно качал головой. Ему не нравилось, как ведет себя Энни.
Она была красивой женщиной. Ей незачем было стараться привлечь к себе внимание вызывающими туалетами и немыслимым цветом волос. Энни была хороша и без этого.
Энни улыбнулась, пытаясь показать, что не уязвлена словами Джо. Она и Джо не могли и пяти минут пробыть вместе, чтобы не вцепиться друг другу в глотку.
— Мне незачем что-то кому-либо доказывать, и особенно вам, святой отец Джозеф. Так почему бы вам не перестать лезть в мою жизнь и не оставить меня в покое? Моя жизнь — не ваша забота. Я не ваша прихожанка. И если вы помните, я даже не католичка.
Понимая, что взялся за дело с медвежьей ловкостью, Джо тяжело вздохнул и нетерпеливо провел рукой по черным волосам. Он всегда терял способность ясно мыслить в присутствии Энни или если речь заходила о ней.
— Я просто беспокоюсь о тебе. Я вовсе не собирался учить тебя жить, но…
Ее губы сжались, образовав суровую и жесткую линию.
— Твой интерес, Джо, несколько запоздал, лет эдак на четырнадцать. Поэтому прибереги свое беспокойство для других, а мне оно ни к чему…
И, не посмотрев на него, она гордо удалилась, высоко держа голову, широко и обольстительно улыбаясь мускулистому официанту и словно не замечая боли на лице священника.
— Черт бы тебя побрал! Стыдись, Джозеф Руссо!
Он круто обернулся, но тотчас же почувствовал облегчение, увидев сестру, а не мать. Если бы его проклятие услышала София, он был бы тотчас низвергнут с пьедестала, на который она его водрузила много лет назад и на котором он был вынужден находиться все эти годы. Подумав, Джо решил, что это было не так уж плохо. Быть вознесенным столь высоко было недурно, но за это приходилось платить высокую цену. Путь отсюда был только один — вниз. Подавив свое смятение, Джо вымученно улыбнулся, не желая портить вечер, столь удачно организованный Мэри для их родителей.
— Эй, земляной орешек, привет! Какой славный вечер. Мама и папа наслаждаются праздником вовсю. И как тебе только удалось убедить бабушку произнести тост за счастливую пару? Неужто ты подкупила ее?
Наигранная веселость брата не могла обмануть Мэри. По-видимому, ее брат и Энни снова поцапались, и он не хотел говорить об этом. А Мэри не хотела оказывать на него давление.
— Это была идея бабушки. Думаю, после сорока трех лет совместной жизни наших родителей, которых ей так и не удалось разлучить, она наконец примирилась с их браком. И это было по-настоящему хорошо. У мамы от удивления глаза стали как плошки.
А это было нечто такое, чего с ее матерью почти никогда не случалось.
Джо снова бросил взгляд в ту сторону, куда направилась Энни, и увидел ее бесстыдно и возмутительно флиртующей теперь уже не с одним официантом, а с тремя сразу. По их восхищенным взглядам Джо догадался, что ее платье их вовсе не смутило и не оттолкнуло.
— Принимать все как должное — разумно для любого человека.
Мэри собиралась что-то сказать, но тут появился Дэн с двумя бокалами шампанского, и она представила мужчин друг другу.
— Дэн — тот самый бессовестный репортер, о котором я тебе говорила, Джо.
— Похоже, ты кое-что усвоила из моих проповедей, например, идею о необходимости прощать. Я прав? — Джо улыбнулся репортеру и протянул ему руку. — Вам повезло, Дэн. В нашей семье прощают не так-то легко.
Дэн посмотрел на Мэри.
— Я это понял.
— Ему нравится наша семья. — В голосе Мэри все еще звучало недоверие, и Дэн улыбнулся, отпивая глоток из своего бокала.
— Неужели даже дядя Альфредо?
Джо казался таким же удивленным, как и его сестра.
— Альфредо не смог прийти. В последнюю минуту у него нашлись неотложные дела. Мама была ужасно разочарована.
Мэри же, напротив, испытала облегчение. Ей вовсе не улыбалась перспектива знакомства Дэна с ее одиозным дядюшкой.
— Вот как! Ну, может, это и к лучшему. Альфредо, несомненно, не всякому придется по душе. Славный малый, но к нему надо привыкнуть.
— Я так и понял. И все же с нетерпением ждал возможности познакомиться с кем-нибудь столь неординарным, по крайней мере по мнению дяди Джимми.
— Вы не должны обращать внимания на то, что болтает дядя Джимми, и на его мнение, — предостерегла Мэри. — Он, например, считает, что его восьмидесятилетний мясник собирает внутренние органы животных и торгует ими на черном рынке.
Дэн запрокинул голову и расхохотался, потом обнял Мэри за талию и крепко прижал к себе. Обещание в его глазах говорило о многом, и от этого взгляда по спине Мэри пробежали мурашки.
— Я хочу еще потанцевать. Не обижайтесь, Джо, но мне хотелось бы на некоторое время завладеть вашей сестрой.
