Татьяна Туринская - Спроси у зеркала
Изольда Ильинична притихла на минутку, словно вспоминая еще что-то, и вдруг улыбнулась.
— Не волнуйся, Валерик, все будет хорошо, — подвела она итог беседе. — Иди спать, родной. И пусть тебе приснится что-нибудь хорошее, ты это заслужил, как никто другой.
Дидковский послушно поднялся и направился к двери.
— А, вот еще что, — остановила его мать. — Ты на всякий случай убеди Ларочку взять в свидетельницы Сливку. Пока не знаю, пригодится ли она нам, но все равно лучше иметь рядом с неуправляемой невестой своего человечка. Насколько я понимаю, Сливка на нее очень обижена? А особенно теперь, когда они решили пожениться. Ты поговори с ней серьезно, пусть возьмет себя в руки и изображает из себя самую дорогую подругу. И ни Боже мой — никаких выяснений отношений! Поговори с ней начистоту, объясни, что это в ее же интересах. Все понял?
Валерка улыбнулся:
— А как же?! Обижаешь, шеф! Я у тебя вообще парень понятливый!
— Иди уже, понятливый ты мой, — добродушно махнула рукой Изольда Ильинична. — Иди, горе мое луковое. Спокойной ночи!
Изольда Ильинична в очередной раз оказалась права — Лариса с Горожаниновым не рискнули назначить свадьбу на май месяц, побоялись дурной приметы, не захотели всю жизнь маяться. Вместо мая выбрали первую субботу июня, шестое число. Подготовка к свадьбе шла полным ходом: Генкины родители уже заказали зал в 'Олимпийском', вовсю обсуждались списки гостей с обеих сторон. Правда, со свадебными нарядами вышла некоторая заминка, вернее, с платьем — до костюма Гена пока еще не добрался. Лариса решила было остановиться на прокатном шикарном платье — ведь один только прокат на сутки стоил не менее двухсот 'убитых енотов', как нынче выражались очень многие. Елизавета Николаевна была с ней полностью согласна — действительно, зачем покупать, ведь надеть его в любом случае доведется только один раз. И вообще было попросту страшно представить, во что может обойтись такая красота, если одна только суточная аренда стоит куда больше ее официальной зарплаты!
Однако тут возразила Изольда Ильинична. Мол, и примета это нехорошая, и вообще — как это так можно выходить замуж в платье с чужого плеча?! Черт его знает, кто это платье надевал раньше! И даже если после каждого использования его сдают в химчистку, то неизвестно, какой энергетикой обладали прошлые невесты и какую энергетику они оставили в этом платье. И вообще, может, те пары давным-давно развелись и та же беда грозит всем надевшим это платье невестам?! Нет, так негоже. Каждая невеста должна иметь собственное свадебное платье! Ну а что дорого… Так ведь, слава Богу, невестушка наша не сирота казанская, больше того, у нее вроде как две пары родителей имеются. И если уж на то пошло, то пусть считает свадебное платье подарком от дорогой тети Изольды, но прокатного платья она не допустит!
С платьем разобрались — подарок, так подарок, спасибо большое. Потом переругались из-за свидетельницы. Лариса терялась, не зная, на ком остановить выбор. Еще, кажется, так недавно она и не задумалась бы, и не вспомнила о Сливке, ведь не разговаривали с ней с того самого дня, когда та устроила истерику на автобусной остановке. Так вдруг Дидковский стал настаивать на ее кандидатуре! Лариса было напрочь отказалась от этой перспективы, тем более, что Гена возражал против Сливки категорически, да Валера умел быть настойчивым. Больше того, Сметанникова, прознав откуда-то о предстоящем событии, сама пришла к Ларисе и стала слезно умолять о прощении: мол, я такая дура, не стоит обращать на мои слова внимания, да ты ведь сама знаешь, я с горяча могу что угодно ляпнуть, а потом вся изревусь, испереживаюсь…
Лариса, добрая душа, тут же прониклась симпатией именно к Юлькиной кандидатуре. Да и как иначе могло быть: они ведь вместе практически всю жизнь, собственного детства друг без друга не помнят. Кого же еще брать в свидетели, как не самых старых друзей? Разве сможет заменить старого друга обыкновенная сокурсница, которую знаешь всего ничего, неполных два года? Гена же никак не соглашался. Злился, спорил с пеной у рта, однако вынужден был согласиться, когда Лариса объяснила ему, что те безобразные отношения, которые между ними были, уже давным-давно в прошлом, и вообще, кто старое помянет, тому и глаз вон. Я ведь, мол, не напоминаю тебе о ней, ни в чем не упрекаю, было и было, да и полноте, разве что-то было? Так, одно сплошное баловство от юношеской дурости, одно сплошное недоразумение…
Немало было сломано копий, пока пришли к консенсусу. И в аккурат ко дню рождения Дидковского, за две с половиной недели до свадьбы, все друг с другом помирились, все друг дружку поняли и простили. За столом у Дидковского собрались, как в старые добрые времена. Посторонних, как обычно не было. Только все те же Лариса с Горожаниновым да Юлька Сметанникова. Чуть позже подъехала и Изольда Ильинична, правда, без супруга — Владимир Александрович по обыкновению задерживался на службе. И, как водится, не с пустыми руками. Подарок имениннику — дело само собой разумеющееся, но тут же, прямо за столом, Изольда Ильинична преподнесла подарок и Ларисе.
— Ларочка, детка! Я вот тут намедни была у портнихи — не могу же я явиться на твою свадьбу в старом платье? Так вот, собственно, о чем это я. Она пошила на заказ совершенно очаровательный сарафанчик, а заказчица пропала куда-то, не забирает. А там одной только работы ого-го. Портниха-то, естественно, хотела бы получить деньги за свой труд. Пожаловалась мне, показала. Мне так понравилось. Ну ты же знаешь, ты у меня одна дочечка — Валерика-то я в сарафан не одену, правда? Кому еще дарить, как не тебе? На-ка, дорогая, пойди в спальню, примерь.
И протянула Ларисе что-то яркое, блестящее, все в цепочках. Лариса улыбнулась:
— Ой, какая прелесть! Спасибо, тетя Зольдочка! Только я потом, дома померяю, хорошо?
— Еще чего! — возразила та. — Хорош подарок, если я его на тебе даже не увижу. Ты ведь теперь у нас бываешь так редко. И в отпуск, поди, будешь с мужем ездить, не с нами. Нет, дорогая, я настаиваю. Да и остальные наверняка хотят увидеть тебя в обновке, правда?
Сливка, присоединяясь к просьбе Изольды Ильиничны, захлопала в ладоши, словно подарок был предназначен не для Ларисы, а лично для нее. Гена так же присоединился к ним, желая немедленно разобраться в хитросплетениях множества цепочек. Один только именинник молчал, словно ему не было ни малейшего дела до этого сарафана.
Ларочка с подарком покинула гостиную и уже через несколько минут вернулась в обновке. Смущенная, скромненько хихикающая, явилась пред очи зрителей:
— Ой, тетя Зольдочка, меня же в таком сарафане в милицию заберут!
