Лариса Кондрашова - Шоу для завистницы
Хорошо бы и Сергей был того же мнения. Не надо ему меня помнить. Но ведь свой ум не вставишь.
Да и вообще, чего это я взялась его жалеть? Он сам взрослый мальчик, знает, что делает.
— Ты меня не проводишь? — спрашивает он, когда мы у подъезда гостиницы ожидаем такси.
— Уходя — уходи… Зачем нам с тобой длить эту муку?
Говорю так и ловлю себя на некоей книжности своих слов.
— Прощай, мой дорогой!
Как раз подходит заказанное такси, я быстро целую его в щеку и перебегаю на другую сторону улицы, где передо мной останавливается первая же легковая машина.
Глава двадцать шестая
Едва я открываю ключом дверь офиса, как на моем столе начинает трезвонить телефон.
— Ванесса Михайловна? — спрашивает меня незнакомый мужской голос.
— Да, это я.
— Говорят, вы хотели бы взглянуть на убийцу своей сотрудницы?
От неожиданности я вздрагиваю: ну и заявочки! Хоть бы представился, а то сразу как обухом по голове. Впрочем, я догадываюсь, что это работа Сергея.
— А вы кто? — все же интересуюсь я.
— Капитан милиции.
— Неужели вы его поймали?
На том конце трубки слышат что-то обидное для себя, потому что мужчина замечает с укоризной:
— Гражданка Павловская, вы же умная женщина. С высшим образованием. Кандидат наук. Неужели и вы хотите поучаствовать во всеобщей травле милиции?
— Всеобщей травле? — заикаясь, переспрашиваю я.
— Ну а как еще иначе можно назвать то, что льется на простого обывателя с экрана и дышит злобой со страниц книг! Вы смотрели хоть один фильм, в котором милиционер не брал бы взятки или не был бы тупоголовым болваном…
— «Улицы разбитых фонарей», — вспоминаю я, чтобы хоть немножко утихомирить расходившегося стража порядка.
— Разве что это, — нехотя соглашается он. — Так вы придете?
— Когда? — удивляюсь я.
— Прямо сейчас.
Эх, мне бы в душ, да немного поспать, да немного поесть.
— Конечно, приеду. Куда?
— В управление Западного округа. Я выпишу вам пропуск. Моя фамилия Демидов. Кабинет номер восемь.
Я сажусь в свою машину, еду в управление, где мне без слов подают пропуск, и на первом этаже без труда нахожу нужный кабинет. Стучу.
— Войдите! — слышится голос.
В небольшой комнате — два стола, компьютер, стоящий отдельно. Мне навстречу поднимается высокий, спортивного телосложения человек.
— Я — Павловская.
— Догадываюсь, — улыбается он. — Вы извините, что я на вас, как говорится, излил всю горечь… Но слышать каждый день всякие инсинуации в твой адрес — кому же понравится!
— Помните, из школьных сочинений? «Татьяна копила, копила и все вылила на Онегина!»
Он охотно смеется.
— Один человек попросил меня, чтобы я ввел вас в курс дела. Собственно, я собирался и так приглашать вас к себе, но поскольку убийство мы раскрыли по горячим следам, то и ваше свидетельство понадобится разве что в суде. Я подумал, как еще ввести вас в курс дела, если не дать поприсутствовать на допросе. Вы садитесь вот за тот дальний стол и можете чем-нибудь заняться. Например, написать для меня краткую справочку: сколько у вас в фирме сотрудников, чем они занимаются…
Он замечает, что при этих его словах я начинаю злиться, и говорит примиряюще:
— Мало ли кто что о вас говорит! Мы найдем и этого говорильщика или говорильщицу, которая спровоцировала смерть вашей девушки. Науськала на нее мужиков… Ну да вы сами это услышите. Сейчас его приведут.
Едва я успеваю с листом бумаги сесть за стол, как конвоир приводит какого-то здорового мужика под два метра ростом, кулаки которого будут, пожалуй, с голову ребенка. От одного его вида мне становится не по себе.
Но как, откуда он взялся? Я совершенно точно помнила, что он не появлялся у меня в офисе. Может, и Алина позволила себе то же, что Маргарита? Завела роман с этим… бугаем?
— Садитесь, гражданин Загоруйко, — приказывает бугаю следователь, — назовите свою фамилию, имя, отчество, год рождения.
— Загоруйко Иван Васильевич, — бодро рапортует тот, будто не в уголовном розыске находится, а в увеселительном заведении.
Забыв, что я должна сидеть незаметной мышкой, я смотрю на здоровенного мужика во все глаза. Милиция не ошиблась, он действительно убийца?
Я увлекаюсь своим разглядыванием и пропускаю начало разговора, но вроде не самое главное.
— Расскажите, где вы были двадцать первого января между двадцатью и двадцатью двумя часами? — требует следователь.
— У Фимки Гершнера, где же еще? — вальяжно ответствует Загоруйко.
— И что вы делали у гражданина Гершнера?
— Оттягивался по полной программе, — гыкает допрашиваемый.
Странно, что в этой запарке я так и не успела посмотреть, к кому я направила Алину согласно контракту на охранную деятельность. Но вспомнилось и так: Ефим Гершнер заказывал для себя охранницу сроком на две недели.
— У меня как раз много деловых встреч, и нужно, чтобы девушка постоянно присутствовала рядом со мной. Жить она будет во флигеле для прислуги… Машину она водит?
— Все девушки у нас водят машины, — проинформировала я клиента.
Чем-то тогда этот Гершнер мне не понравился. Сейчас не очень хорошо помнится. Может, своей заносчивостью? Мне часто приходится работать с обеспеченными людьми, но чтобы так себя вести! Помнится, тогда я мстительно подумала: чем мерзопакостнее вор, тем больше он о себе воображает! Некоторое время Гершнер работал директором Детского фонда, и ходили слухи, что он здорово погрел на нем руки… Но о том, что работа с ним будет чем-то опасна для Алины, мне и в голову не могло прийти.
— Кто еще был в доме?
Загоруйко пожимает плечами:
— Мало ли… Сколько у него слуг, вы у Фимки спросите.
— Гражданка Алина Караулова вам известна?
— Это Фимкина телохранительница, что ли? В тот день я ее первый раз и увидел.
— При каких обстоятельствах это произошло?
— Да что ты выё… — матерится Загоруйко, не обращая внимания на мое присутствие. — Я и так не отрицаю: был, видел, соучаствовал.
— В убийстве, — добавляет следователь.
— Ну, это как посмотреть.
Я смотрю на следователя. У Демидова дергается щека. Представляю, как ему хочется врезать по этой наглой роже! Неужели Загоруйко ничего не боится? Или он считает, что его связи помогут ему избежать наказания?
— У меня тоже, между прочим, имеется телохранитель. Варсис его зовут. И он вступился за своего хозяина, когда эта сучка… на меня напала.
Вступился за своего хозяина! Да тебя оглоблей не перешибешь, козел! Алина, она же всего шестьдесят килограммов весила. А этот… небось не меньше ста двадцати! Но если бы мне позволили, я бы показала этому быку, как по-настоящему можно напасть.
