120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс
Горькие слезы потекли по щекам, дыхание перехватывало, но я не могла перестать просить прощение.
Сбитый с толку моими слезами, мужчина сидел рядом, не зная, что делать.
- Простить? За что? За что ты просишь у меня прощения, Ира? - он вновь аккуратно приобнял меня, аккуратно проводя рукой по моим волосам. - Ты же ничего не сделала.
- Нет, сделала! - с неожиданной для самой себя прытью опровергла я. - Виновата, и виновата дважды: первый раз, два года назад, когда решила, что ты сделал предложение Марине, и второй, когда я не приняла всерьёз твой звонок год назад. Мне так жаль, Саша! Если бы только можно было отмотать время назад, - тихо закончила я, отводя в сторону взгляд и сотрясаясь от рыданий.
- Подожди. Какое предложение? О чём это ты вообще?
Не знаю, как выглядел мой взгляд в тот момент, но, когда я посмотрела на друга, он изменился в лице, разом побелев.
- Что? Что произошло с тобой, Ир?
Горькая улыбка скользнула по моим губам, отразив раскаяние во взгляде.
- Со мной? Ничего, кроме моей собственной глупости, а вот, что случилось в твоей жизни, Саша…
Я рассказала. Рассказала ему обо всём. Сбивчиво, быстро, но честно. И то, как мне писала Марина, и о причине, по которой я не захотела возвращаться домой, и о звонке Оксаны и родителей в тот злополучный день, и об обиде, что жгла меня изнутри все эти годы. Я рассказала ему обо всём, вплоть до сегодняшнего разговора с подругой и раскрытием истинного положения дел.
Я сидела с ним на балконе, плача навзрыд, а он молча слушал меня, нечитаемым взглядом уставившись в пол.
Я закончила, а он продолжал молчать, и мне становилось страшнее с каждой секундой. Я боялась увидеть реакцию, которую вызвали в нём мои слова, но в то же время я испытывала некое облегчение от того, что сейчас мы положим всему конец раз и навсегда.
Я была готова ко всему: к крику, к обвинению меня в ревности, к обвинению меня в эгоизме, я даже была готова, что он возьмёт меня за шкирку и заставит проваливать из квартиры. Я всё это заслужила. Я не могла рассчитывать на прощение, но я совсем забыла, что это был Саша. Мой Саша, которого я знала с самого детства.
Не говоря мне ни слова, он притянул меня к себе, кутая в своих объятиях. Я уткнулась лбом ему в плечо, когда его ладонь легла мне на затылок, а пальцы зарылись в моих распущенных волосах.
- Какая же ты глупышка… - его глухой шёпот раздался прямо над ухом, щекоча горячим дыханием. - Совсем не изменилась за эти годы.
В его голосе, хриплом от недавних слёз, была какая-то небывалая глубина, что вызывала мурашки на коже.
Всего несколько слов, простых, без изысков, но именно они ослабили тиски, сжимающие сердце.
Облегчение охватило всё моё существо освобождающей волной, что вновь вызвала слёзы, теперь уже облегчения.
Я молчала, сжимая ткань майки на его спине, и уткнувшись носом ему в плечо. Мне не было что ему ответить. Я была виновата перед ним, но он не обвинял меня ни в чём, за что я была ему благодарна.
Он не ненавидит меня.
Я точно недостойна его. Он слишком добр и чист для такой эгоистки, как я.
Я тряслась от слёз, а Саша сидел, даря свои уютные объятия и пытаясь меня хоть как-то утешить.
Лишь когда я смогла чуть успокоиться, он встал, потянув меня за собой в дом.
- Ты совсем замёрзла.
Я позволила себе слабую улыбку в ответ.
- А сам-то!
- Я - мужчина, мне не страшно.
- Ну, да, как же! - с сарказмом хмыкнула я, растирая влажные дорожки на своих щеках. - Ты же у нас неуязвимый и не боишься воспаления лёгких.
Саша промолчал, неопределённо передёрнув плечами.
Глава 13
Его квартира осталась такой же, какой я её помнила пять лет назад. Как и в нашем доме, здесь словно бы замерло время.
Мы прошли с балкона через его комнату. Он ничего здесь не изменял со времён ремонта, который устроил почти сразу, как вернулся из Лондона. Светлые стены и мебель под ольху, практически как в моей комнате. Двуспальная кровать у стены была небрежно закинута пледом. Это был единственный акцент беспорядка в, казалось бы, идеально чистой комнате.
Он отвёл меня в гостиную, где мы расположились на диване.
Закатные лучи солнца, проходя через тюль, оранжевыми полосами освещали комнату, разбивая сгущающийся полумрак.
Комната тонула в вязкой тишине, которую даже не разбивало тиканье настенных часов – их ход был плавен и беззвучен. Всё это вызывало странное ощущение дискомфорта и трепета в груди, словно время в этот закатный час остановилось в преддверии чего-то таинственного, сокровенного.
Саша молчал. Молчала и я.
У каждого из нас было море вопросов друг к другу, ответы на которые мы желали получить, но никто не знал, как начать. Саша решил сделать первый шаг, но сделал он его как истинный джентльмен.
- У тебя, должно быть, много вопросов ко мне? Спрашивай, я постараюсь ответить.
Я покосилась на друга. Он сидел на противоположном конце дивана, как можно дальше от меня. Вся его поза: сцепленные в замок руки, упёртые в колени, ссутуленные плечи, опущенная голова - всё это говорило о том, что он не готов к этому разговору.
Я умела настаивать, добиваясь своего, порой выбивая признание у других, ещё с самого детства, но именно с Сашей я физически не могла так поступать. Сложно сказать почему, но меня каждый раз словно бы что-то останавливало, какая-то невидимая преграда, на которую натыкалось моё сердце.
Вот и сейчас ему я согласна была дать послабление, хоть внутри всё у меня просто разрывалось от множества вопросов.
- А ты уверен, что готов ответить?
Сцепленные в замок пальцы сжались до побелевших костяшек, а на скулах заиграли желваки. Я молча ждала решения друга детства, готовая принять сейчас любой его ответ. Если он откажется, что ж, так тому и быть, я не стану настаивать, подожду другого момента, а пока буду просто рядом с ним, как и раньше, словно не было этих
