Прекрасная маленькая принцесса - Айви Торн
Я закрываю глаза и задерживаю дыхание, погружаясь под воду. Под ее поверхностью я нахожу тихое спокойствие. Это не приносит мне просветления, но помогает очистить разум, хотя бы на мгновение. Я остаюсь там до тех пор, пока мое тело позволяет, отгораживаясь от уродливого мира наверху. А когда легкие начинают гореть, я грубо оттираю лицо от косметики. Затем я поднимаюсь на воздух.
Приятно чувствовать себя чистой после такой грязной ночи. Я смыла всю соль с лица, и невидимую грязь с тела. Мои волосы все еще в беспорядке от шпилек и мокрых колтунов, поэтому я начинаю работать, собирая их. К тому времени как я заканчиваю, вода начинает остывать. И все равно я не могу понять, что делать дальше.
Отец не расторгнет брачный контракт только потому, что я буду несчастна и одинока в браке с каким-то бандитом, который меня не любит. Если Петр все же решит сыграть свадьбу, я окажусь в Нью-Йорке, вдали от семьи. В окружении незнакомых мне людей.
А если Петр решит не жениться на мне, то я, скорее всего, окажусь в гораздо худшем месте.
Измотанная до предела, я решаю попытаться разобраться во всем этом утром. А пока я выхожу из теплой воды и сливаю воду. Хорошо, что Петр догадался набрать мне ванну. Она избавила меня от сильного холода и помогла хотя бы физически смыть с себя события этой ночи.
Насухо вытираясь полотенцем, я иду к чемодану и роюсь в нем, чтобы найти свою самую теплую фланелевую пижаму. Я быстро одеваюсь, затем заворачиваю волосы в полотенце, чтобы они высохли, чищу зубы и готовлюсь ко сну.
Я так устала, я знаю, что засну, как только лягу на матрас. Я не пытаюсь высушить волосы. Вместо этого я чищу зубы и расчесываю свои спутанные локоны. Затем я гашу свет и забираюсь под теплые одеяла.
Простыни все еще пахнут Петром, и от этого в груди остается пустота. Но в то же время это заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Перевернувшись на бок, я сворачиваюсь в клубок, плотно притягивая к себе одеяла. И позволяю себе провалиться в забытье.
* * *
Ониксовые глаза впиваются в меня, а грубые руки тянутся, чтобы схватить меня в темноте. Железная хватка обхватывает мои бедра, приковывая меня к месту, и когда я пытаюсь сопротивляться, вырываться, то обнаруживаю, что не могу пошевелить ногами. Они скованны, и сердце бешено колотится в груди, когда я понимаю, что меня удерживают двое крупных мужчин, которые были здесь ранее. Ноги раздвинуты, я зажата в совершенно уязвимом положении, не имея возможности защитить себя. А худой, бездушный русский склонился надо мной, жадно глядя в глаза.
— Я знал, что ты хочешь мой толстый русский член, — мурлычет он. — Не волнуйся, любимая. Никто не узнает, что я лишу тебя девственности.
Я вскрикиваю, бьюсь изо всех сил, и мне удается вырваться из рук моих похитителей. Оттолкнувшись от края карточного стола, я бешено мчусь к двери. Только слишком темно, чтобы разглядеть, куда я бегу. Но мне все равно. Я спотыкаюсь обо что-то острое, но продолжаю идти, пока не нахожу дверную ручку и не дергаю ее. Свет льется через порог, омывая меня облегчением, и я выбегаю в коридор.
И когда я перехожу на спринтерский бег, моя нога наталкивается на что-то большое, теплое и мягкое.
Я вскрикиваю, во второй раз за несколько секунд падая на пол, и мои руки шлепают по твердому дереву как раз вовремя, чтобы не дать моему лицу столкнуться с землей. Я качусь, мир кружится вокруг меня и дезориентирует меня, когда я слышу глубокое рычание.
Звук сбивает меня с толку, и, хотя тело кричит, чтобы я бежала, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть за спину. Непостижимые серые глаза Петра изучают меня со своего места на полу. Он выглядит так, будто просидел там какое-то время. На самом деле он выглядит таким же шокированным и растерянным, как и я.
И тут меня осеняет. Меня не было в карточной комнате. Мне не нужно убегать от нападавших, потому что они уже мертвы. Я была в безопасности в своей спальне в поместье Велесов. Должно быть, мне снился кошмар. Ужасно яркий кошмар.
Слезы навернулись на глаза, когда все ужасные события этой ночи снова обрушились на меня.
А Петр, почему он здесь? Разве он не должен спать?
— Ты в порядке? — Спрашивает он, его голос хриплый от усталости.
Он тянется ко мне, потом, кажется, передумывает и убирает руку. Но его глаза изучают меня с тем, что я могу истолковать только как глубокую озабоченность.
— Просто… мне приснился плохой сон, — бормочу я, сердито смахивая слезы.
— Хочешь поговорить об этом? — Мягко спрашивает он, медленно садясь.
Я качаю головой, опуская глаза к полу.
Между нами воцаряется тишина, пока я пытаюсь собраться с мыслями.
— Подожди, разве ты не ушел к себе? Почему ты сидишь на полу? — Спрашиваю я, отстраняясь от грозового облака эмоций, чтобы сосредоточиться на странности того, что только что произошло. Я поднимаю глаза, чтобы снова встретить взгляд Петра и нахмурить брови.
К моему полному изумлению, он выглядит почти смущенным.
— Я… — Он смущенно потирает затылок, и мне становится интересно, где моя нога соприкоснулась с его ногой и насколько сильно я его пнула. — Мне было неудобно оставлять тебя без присмотра, поэтому я решил остаться с тобой. Чтобы тебя никто не побеспокоил.
Сбитая с толку его объяснением, я открыто смотрю на него. Вместо того чтобы послать одного из своих людей на охрану, он решил провести ночь на деревянном полу возле моей двери? Я не знаю, что и думать. Ни один из его сигналов не имеет для меня смысла. После того как мы переспали, мне показалось, что он злится на меня. Он дал понять, что не хочет быть со мной. Он почти сказал об этом, когда заявил, что секс со мной был ошибкой.
И все же он здесь, сидит на полу возле моей двери, чтобы обеспечить мою безопасность.
Он защищает меня, но при этом, похоже, совсем не хочет меня. Наверное, это территориальное. После того, что произошло в карточной комнате, он, наверное, беспокоится, что другой пьяный гость может наткнуться на меня в поисках комнаты для ночлега. А раз я принадлежу ему, то никому
