Когда развеются миражи - Оксана Хващевская
У ног плескалась невероятно чистая и прозрачная вода, а сквозь нее видны были колышущиеся водоросли, и какие-то неведомые рыбки скользили меж них. Множество птиц — цапли, гуси и длинноносые кулики населяли озеро. Плавучие островки, на которых местные жители выращивали овощи, используя для этого самую малую пядь земли, виднелись по обе стороны от их отеля. И огромные листья лотоса качались на воде. Конечно, очень хотелось бы увидеть, как на этих плавающих плантациях распускается розовый цветок, но время цветения священного для буддизма символа еще не пришло. Лотос зацветал летом, зато, и это поражало не менее остального, даже листья его в это время года собирали и грузили в лодки-шикары, используя для приготовления пищи. В Кашмире, а, возможно, и во всей Индии не было ничего бесполезного, что не использовали для тех или иных целей. И как одна из заповедей восточных религий — все в этом мире для чего-то предназначено, здесь была реальна.
На озере было много лодок-шикар. Туристы, местные жители, продавцы и даже дети в школу добирались на лодках, ловко управляя веслом. Снова и снова щелкая фотоаппаратом, Юля час от часу слышала обрывки разговора мужчин и хрипловатый смех мужа. Они говори о делах, потом вспомнили общих друзей, плавно перейдя к Кашмиру, заговорив о конфликте между двумя странами.
Мужчины явно увлеклись. Аделина уснула. А о Шараповой, которая застряла на террасе, они и не вспомнили. Только услышав какой-то галдеж снаружи хаусбота, недоуменно переглянулись и поднялись на ноги. То, что они увидели, заставило застыть на месте. Минимум пять лодок пришвартовались у лестницы их баржи, на которой сидела Юлька. Девушка смеялась, а продавцы наперебой предлагали и протягивали всевозможные сувениры: драгоценные камни, шафран, кашмирские шали и коврики, изделия из серебра, традиционный чай с кардамоном и букеты невероятных цветов. Торговцы наперебой старались говорить на английском, которого практически не знали. Девушка ничего не понимала, смеялась и брала все, а эконом переводил, пытаясь что-то донести до обеих сторон.
— Юля, что здесь происходит? — голос Матвея, неожиданно вклинившийся в туземный гомон, заставил Шарапову обернуться.
Гончаров стоял у ограждения террасы и, недоуменно сдвинув брови, смотрел на жену. Юлька в ответ лишь с улыбкой развела руками.
— Я сама не понимаю, но, думаю, мне предлагают все это купить! Матвей, принеси мне, пожалуйста, деньги! Я так понимаю, здесь не принято держать продавцов у ступеней, обычно приглашают в дом и поят чаем, но их слишком много.
— А тебе нужно все это барахло, дорогая? — осведомился муж.
— Нет! — девушка с улыбкой покачала головой. — Но я все равно куплю. Отвезу подружкам в деревню, бабушке и Таньке подарю, они будут в восторге. А цветы себе оставлю.
Матвей ничего не сказал, просто ушел за деньгами. Ариан так и остался стоять, глядя на Юльку. Он смотрел на нее и не мог уразуметь, как же эта ее неповторимая, почти детская непосредственность, которую она не растеряла за все эти годы, так просто уживается с изяществом и элегантностью, которые были в ней от рождения. Их не убила ни жизнь в деревне, ни обстоятельства взросления и становления, которые прошли среди простых людей. Она была так красива и естественна, так нежна и неповторима. В джинсах и маечке, с косой и без макияжа девушка казалась Ариану юной и очень притягательной. Старовойтов смотрел на нее и отчетливо понимал, он больше так не может. Пусть это предательство, двойное предательство по отношению к лучшему другу и жене, но он дошел до того предела, когда это уже не имело существенного значения. Он не мог больше жить без нее.
После ужина, когда солнце опустилось за кряжи гор, обрамляющие Шринагар, а нежные и размытые краски золотистого и розового раскрасили небо и воду, жизнь на озере поутихла. Торговцы разъехались по домам. Плавучие магазины и лавочки исчезли. Вечером лодки-шикары, прикрепленные к тому или иному отелю, отвозили туристов в город или просто катали по озеру за определенную плату. А вечер на озере Дал был удивительным и романтичным. И даже Гончаров, который был от всего этого далек, оценил великолепную игру красок и умиротворенность, опускающуюся на мир.
Он курил на террасе, задумчиво глядя вдаль, а Юлька сидела среди валиков и подушек, взглядом скользя по ровной озерной глади, чему-то мечтательно улыбаясь. Отбросив очередную сигарету, мужчина обернулся к жене, засунув руки в карманы брюк, на мгновение задумался, а потом, что-то решив, улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки, и позвал эконома.
Романтичной вечерней прогулки по озеру Дал, вот чего захотелось Гончарову. И, как ни странно, Аделина идею поддержала. А Юлька, которая всего несколько минут назад, глядя на озеро, мечтала о такой прогулке с Арианом, протестовать не стала, спрятав разочарование за милой улыбкой.
Переодевшись в своей комнате, она вышла на террасу как раз в тот момент, когда Ариан и Аделина спускались к лодке. Словно почувствовав что-то, мужчина обернулся, и на мгновение взгляды их встретились. Безмолвным призывом откликнулись бездонные глаза Шараповой, ответом же ей послужила нежность, которая золотистыми искорками плескалась в зеленых радужках Ариана. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Старовойтов хотел того же, однако это было невозможно. Юлька прикусила нижнюю губу, как делала в минуты крайней озабоченности, и машинально подняла руку, собираясь нервно потереть нос, но, перехватив взгляд мужа, передумала и ослепительно улыбнулась.
Матвей в ответ поднял вверх руки, в которых держал бутылку рома, два стакана и банку кока-колы, жестом приглашая жену сойти в лодку, которая их поджидала.
Юлька спустилась и пристроилась на диванчике среди подушек, натянула на ноги плюшевый плед. За ней в лодку забрался и Матвей. Примостившись рядом, он дал знак шикарщику, и лодка плавно заскользила по воде. Быстро сгущались сумерки. Менялись краски. Загустел кобальт неба, размытыми стали всполохи багряного заката, темными и угрожающими казались горы. Сумрак приближающей ночи окутывал озеро, становилось холодно. На набережной зажигались разноцветные огни, отражаясь и мерцая в ровной зеркальной поверхности озера. Шум города и звук проезжающих машин сюда почти не доносился. Лодка
