Запрети тебя любить - Кира Сорока
– Остап... – мой голос звучит хрипло и тихо, когда я делаю попытку остановить его.
Парень поворачивается ко мне лицом. Он уже по ту сторону порога своей комнаты, а я здесь – в узком коридоре.
– Спасибо, – говорю почти шёпотом. – Спасибо, что спас меня от Оскара... И от самой себя.
Он молчит и просто задумчиво смотрит в моё лицо.
– Поздно, – бросает в конце концов.
Хотя я уже думала, что он ничего не скажет...
От этого его «поздно» у меня внутри всё холодеет. Но я ничего не говорю, а лишь вопросительно смотрю на него.
– Уже поздно, Варь... Спать охота, – произносит Остап на этот раз с другим подтекстом, и я немного расслабляюсь.
Он почти закрывает дверь перед моим носом, но потом замирает, проходится по мне нечитаемым взглядом от макушки до пяток и обратно и тихо признаётся:
– Для тебя я сделаю всё, что угодно. Лишь бы ты была счастлива, снежинка.
Дверь медленно и бесшумно закрывается, а по моим щекам начинают бежать слёзы... Которые ещё долго не прекращаются и не высыхают...
Через какое-то время я слышу, как во двор въезжает машина Дениса. Смахнув слёзы, спускаюсь к нему. Но лучше бы я этого не делала...
Аверин неподвижно сидит на диване посреди гостиной, уставившись в одну точку. Мне даже кажется, что он дышит через раз. Я сразу понимаю, что случилось что-то плохое. Подбегаю к отчиму и хватаю его за плечо.
– Что-то случилось, да? – грудь опять болезненно сдавливает, но я больше не закрываюсь от этих чувств. – Что-то с мамой?
Я просто знаю это, и всё! Знаю!
Денис молчаливо кивает и, наконец, фокусирует взгляд на моём испуганном лице.
– Что с ней? – меня уже скрючивает от тупой боли в сердце.– Боже! Не молчи! Что с мамой?!
Его вдруг словно прорывает, и он восклицает с отчаянием:
– Сказали же, что просто анализы не очень! Ну как так-то?! Куда они смотрели, чёрт возьми?!
Ему под руку попадается пульт от телика, и Денис швыряет его в стену. Лицо перекашивает от злости.
– За что такие бабки платили?! Какие это, к чёрту, специалисты?! Да они шарлатаны! Ублюдки!
– Что с мамой?! – мой голос звенит от накатывающей истерики, и я уже трясу Аверина за плечи. – С мамой что?!
Он явно не в себе. В шоке. Никогда не видела его таким.
Мне страшно!
– Маму выпишут через пару дней, – наконец-то говорит он, словно очнувшись. Потом вдруг резко закрывает лицо ладонями и продолжает надтреснувшим голосом: – Я бы и сегодня её забрал... Но врач сказал, что после выкидыша нужно наблюдение...
Я не верю собственным ушам. А мозг просто отказывается усвоить эту информацию.
Выкидыш? Какой ещё выкидыш?
– Я не понимаю... Не понимаю! Ведь мама была в полном порядке!
– Да, была! Но они проморгали, когда ей и нашему ребёнку стало плохо!! И теперь всё совсем не в порядке!! – выплёвывает Аверин. На его лице появляется какая-то ужасная язвительная ухмылка, напоминающая улыбку сумасшедшего. – Это я виноват! Я!! Родного сына гнобил? Гнобил? Шашни с другой водил? Водил! Так вот она, расплата, и подъехала!.. Твою мать!!
Он вскакивает, пинает диван, начинает метаться по гостиной...
А из меня словно все силы высосали... Я что-то должна сказать ему... Как-то успокоить. Маме позвонить... Не знаю...
– Так... ладно... Ладно, – Аверин наконец замирает и вновь потирает лицо. – Мы с этим справимся! У нас ведь будут ещё дети, верно? Мы это переживём!
И говорит он словно сам с собой. Неловко глажу его по плечу.
– Да... – выдавливаю хрипло. – Дети обязательно будут... Главное, что с мамой всё хорошо.
Денис вдруг смотрит на меня с благодарностью. Его взгляд становится вменяемым, и он проводит ладонью по моей макушке.
– Ты права, Варь. Маму выпишут, мы все вместе где-нибудь отдохнём... Она забудет всё это как страшный сон... Не плачь, Варюш...
Я уже и не замечаю, что по моим щекам бегут слёзы. Это слёзы по маме, по ребёнку, которому не суждено родиться, и даже по отчиму, который заблуждается в том, что всё будет хорошо.
Растираю слёзы по щекам и вымученно улыбаюсь Денису.
– Утром поедем к ней вместе, ладно? А ты лучше поспи, мама не должна видеть тебя в таком виде.
– Да... – Денис кивает. – Ты права. Ты права...
Но остаётся стоять на месте. А я иду к лестнице. Подняв голову, вижу взволнованное лицо Остапа. Наверное, он всё слышал и понял, что произошло.
Прохожу мимо него и захожу в свою комнату. На этот раз он идёт за мной. Входит следом, закрывает дверь на замок. А я даже не задаю никаких вопросов. Ложусь на кровать, и Остап устраивается рядом. Взяв за плечи, вынуждает меня повернуться к нему спиной, а сам прижимается сзади и крепко обнимает. Я больше не хочу плакать, но слёзы сами бегут по щекам от всех тех несчастий, которые на нас свалились.
Когда я в очередной раз беззвучно всхлипываю, Остап сдвигает мои волосы с задней стороны шеи, и его тёплые губы касаются кожи. Тап шепчет:
– Поспи, снежинка. Я буду рядом.
Глава 28
Остап
– Время словно замерло, да?.. Замерло в ожидании того, что обязательно случится, – шепчет Варя, сидя ко мне спиной.
Минуту назад она вошла в мою комнату и просто присела на край кровати. А я сижу, прислонившись к изголовью и вытянув ноги, и боюсь пошелохнуться и спугнуть её. Словно она – наваждение, которое сейчас растает, и я вновь останусь один.
Проведя с Варей ночь, утешая её, обнимая, а потом просто наблюдая за тем, как она тревожно спит, я тоже хотел чтобы время замерло. Но когда стало совсем светло, мне пришлось уйти.
И вот уже два дня я прячусь в этой комнате, потому что не знаю, что сказать снежинке. Никогда не знал, как можно утешать словами... Просто не могу подобрать нужные, и всё...
Да какие тут могут быть слова? То, что случилось – это трагедия, которую никакими словами не исправишь.
Эти два
