Спорим, моя? - Рошаль Шантье
В итоге призналась себе, что на деле я просто оттягиваю разговор. Не знаю почему. Наверное, не хотела волновать семью еще больше. Хотела быть взрослой девочкой и самой решить все вопросы.
Это был тот самый день, когда я нашла номер, подписанный не иначе как «Тот, который идет в жопу» и долго смотрю на экран. Медитация так себе, поэтому выхожу из телефонной книги и спускаюсь вниз. Сегодня суббота, к нам наконец придет Макар и я решусь рассказать обо всем родителям. По самостоятельности провал, что уж тут скажешь.
Макар проходит в дом, я встречаю его на пороге, скромно обняв за шею. Сегодня я встречаю его сама, но ничего лишнего не позволяю. Хватило уже жарких поцелуев у ворот. Как подумаю, что папа с мамой это смотрели… Ужас…
— Как ты? В последнее время хандришь, — у него в руках букет моих любимых роз, второй букет с лилиями и торт.
— Набор хорошего парня, — не сдерживаюсь, принимая свою порцию цветов.
— Язва, — клацает зубами перед моим носом, парадируя хищника и я смеюсь, повернувшись к Макару боком и разыгрывая ужас.
— Пошли, — оглядываюсь в сторону комнат и вновь взглянув на него упражняюсь в остроумии, — а то семья обвинит меня в твоем похищении.
— Я не против быть похищенным тобой, Арина, — шепчет мне прямо на ушко, оказавшись рядом как-то слишком быстро.
Уже не смешно. Живот сжимается, выдох становится чуть резче, губу я закусила даже не заметив. Смотрю на него своими большими округленными глазами. Как кролик на удава. Такого красивого, сексуального удава…
— Тшш, моя Риша, — продолжает искуситель, — у меня набор хорошего парня, помнишь? А то, о чем ты успела подумать, хорошие парни в гостях не делают.
И подмигивает мне. Вот зараза.
Он входит в гостиную немного раньше меня, скрывая от родителей наш искрящий огнем разговор, от которого у меня жар по телу и странная нега… Хочется еще. Мне требуется несколько глубоких вдохов, чтобы натянув на себя улыбку шагнуть вперед. Макар как раз отдал маме букет и перекидывается словами с отцом, однако, когда его глаза фокусируются на мне, в них разгулялся огонь. Охх… Я должна была сказать что-то важное? Не помню.
Мы рассаживаемся, и я снова жалею, что брат не считает нужным поддерживать с нами прежнюю связь. Знаю, что родителям тоже от этого больно. Они хоть и стараются понять сильнее меня, а с таким смириться не просто. И уже ведь никто не настаивает на ужинах, но изредка хоть мог бы приезжать… Май не за горами, приглашение лежит, а мы так и не понимаем ждут нас или все-таки будет скромная церемония и родителям даже в загсе будут не рады. Можно было бы спросить, да мы уже не в тех отношениях. Навязываться не хочется. Сложно.
— Ну что, поднимем бокалы? — возвращает обратно папин голос, — За семью, — предлагает он и мы киваем легко улыбнувшись.
Ветров, кажется, немного смущен. И я тоже. И хотя папа ничего такого не сказал, звучало немного двусмысленно. С другой стороны, за что пить? За любовь или чтобы деньги в доме водились? За семью звучит хорошо.
Мы болтаем на отвлеченные темы. Отец чаще с Ветровым, мы с мамой иногда вставляем свои крайне важные фразы, что делает атмосферу наполненной и дружной.
Несколько раз я порываюсь рассказать о том самом, но каждый раз нахожу причины молчать. Всё мне кажется, что момент не подходящий, на деле же, я просто трушу.
— Кстати, — щелкает пальцами между тем отец. Он частенько так делает, вспомнив то, что хотел сказать, — любителя краски-то нашли!
И у меня глаза прямо распахиваются. Уверена, что в лице я поменялась. Даже Ветров сжал мою руку под столом, успокаивая.
— И кто он? — спасает Макар. Он вроде как от нас обоих говорит, что дарует мне право держать рот закрытым. Ну после того, как я усиленно смыкаю съехавшую вниз челюсть. Ветров ведь знает, что не кость мне поперек горла стала!
А у меня глаза, как у кошки, наверное, светятся, так мне интересно, кто же этот… тот самый, который изводил меня! А отец неторопливо жует. Слишком долго для меня, которой на стуле усидеть без этого знания сложно.
— А помнишь, Арина, к вам с Таей зимой парень прицепился? — и дождавшись моего подтверждения, папа рассказывает для гостя, — На каникулах девочки на горку пошли, я как раз за ними ехал, а к ним шпана прицепилась. Среди них был один заводила — Виктор Журавский. Он в полиции не в первый раз, его там Журой называют.
— Парню двадцать четыре года, а уже такое бурное прошлое, — мамин тяжелый вздох выказывает и мое состояние. Жалко их таких, потерявшихся и заблудших.
— И что ему за это будет? — наконец подаю голос я.
— Статья «Хулиганство», — на правах знающего законы юриста вступает Макар, — в общем, ничего. Вы можете подать в суд и потрепать себе нервы, а можете, как это уже сделано, — берет стакан с водой в правую руку, левая держит вилку, — перекрасить забор, припугнуть полицией и всё. В любом случае, кроме банки с краской с него взять ничего не выйдет, это при условии, что есть доказательства причастности Журавского. Камеры-то сбили. Моральный ущерб еще нужно подтвердить. Это справки из больницы, что Ваше здоровье или здоровье членов семьи пострадало именно в результате действий обвиняемого. Поскольку таковых доказательств у нас нет, то парень просто административный штраф заплатит и все, — он делает глоток и ставит стакан обратно, — А как его нашли?
— Сосед видел, как Виктор проходил по нашей улице, — отвечает папа, отрезая кусок запеченного на гриле лосося, — парень так и не признался. Все доказывал, что мимо шел и пришили ему обвинение.
