Зависимый-2. Я тебя верну - Элена Макнамара
Развернувшись, дёргаю Тайсона за поводок, и мы вместе пускаемся трусцой до дома.
Накинув капюшон куртки на голову, натягиваю его ниже, чтобы не встречаться с прохожими взглядом. Мне не нужно сейчас узнавание. Любая мелочь может вывести меня из себя, ведь я уже на грани. Держусь практически на честном слове, и, конечно, ради Таси…
Вернувшись домой, скидываю куртку и отстёгиваю Тайсона. Однако подзываю его следовать за собой, похлопывая по ноге ладонью. Пёс достаточно умный и с ходу понимает, что от него требуется. Оказавшись в спальне, дожидается команды «можно» и запрыгивает на кровать. Тихо поскуливая, укладывается рядом с Тасей, положив голову у её ног.
Тася не просыпается, а я сажусь на пол возле кровати и просто наблюдаю за её временной безмятежностью…
Всё, что я могу сейчас — это добиться от Галлиева общения с дочкой. Пускай позволит Тасе говорить с ней по телефону. Взамен я согласен на всё, что угодно. Лишь бы вернуть своим девочкам спокойствие.
* * *Часы показывают семь утра, когда я вхожу в зал и начинаю разминаться. Когда проснулся, Тася ещё спала, и я осторожно выбрался из постели. Не стал её будить. Принял душ, покормил собаку и пришёл сюда.
До боя остаются считаные дни, и моё тело нуждается в постоянной тренировке. И физическая нагрузка поможет мне немного отключиться от суровой реальности. А также выплеснуть ярость, тем самым прочистив голову.
Это же так просто — колотить грушу.
Бам! Бам! Бам! Удары по снаряду сыпятся с такой силой, что он отскакивает в стену и рикошетит обратно.
— Спартак… — тихий голос за спиной заставляет меня остановиться.
Стянув бинты с рук, сразу приближаюсь к Тасе и нежно её обнимаю.
— Я тебя разбудил, да?
Она едва заметно качает головой и мягко отстраняется. Только сейчас я замечаю, что на ней спортивные брюки и топ.
Тася проходит к стеллажу, где валяется инвентарь. Находит там бинты и начинает неумело перематывать руку.
— Что ты делаешь?
Приближаюсь к девушке, но она не отвечает. Тогда я оттесняю её к скамье и, надавив на плечи, заставляю сесть.
— Ты хочешь потренироваться?
Заглянув в её голубые глаза, вижу там непередаваемую боль и безысходность. Но Тася стискивает челюсти и говорит со злостью:
— Да, хочу! Научи меня!
Я знаю, что она злится не на меня. И я полностью разделяю её злость.
Забрав бинты, сам перебинтовываю её руки. Подвожу к груше, показываю, как надо бить, ни минуты не сомневаясь, что Тася меня сейчас не слышит.
Когда я разрешаю ей нанести первый удар, она набрасывается на снаряд и начинает колошматить, куда и как придётся. Несколько минут даю ей выплеснуть злость, а потом всё-таки оттаскиваю прочь.
— Шшш… Всё… всё. Ты себе навредишь, Тась, — сжимаю в своих объятьях, но она вырывается. — Успокойся… Пожалуйста, Тася…
— Я была спокойна чёртовых шесть лет! — выкрикивает она. — Я устала быть спокойной! Устала, понимаешь!? Я жила ради неё! Терпела всё ради своей дочери! А он просто взял и забрал её у меня! Он же ей никто, чёрт возьми!
Когда она говорит про Андрея, во мне горит лишь одно желание — раздавить его, словно букашку. Но мы уже через это проходили. Я его избил. Попал в тюрьму. И вот мы теперь здесь! И я не готов больше идти по этому пути. Должен быть другой!
— Я знаю, Тась, знаю!
— Если знаешь, тогда отпусти меня! — продолжает вырываться она. — Научи меня драться, Спартак! Не хочешь? Тогда не мешай!
Чёрт возьми! Я готов сделать для неё всё, что угодно. Но никогда не думал, что она именно об этом попросит.
— Хорошо, я научу…
Я сдаюсь и отпускаю её. Тася вся взмокла, тяжело дышит, но сейчас она выглядит более живой, чем прошлым вечером.
Хорошо. Некоторое время можно держаться и за чувство ненависти или жажду мщения. Поэтому я вновь объясняю ей, как надо бить. А потом встаю сзади и руковожу ударами, обхватив тонкие запястья девушки.
Тася оказывается способной ученицей, и мы вместе выплёскиваем ярость на груше около часа. Потом вместе принимаем душ, и я вынуждаю Тасю ещё немного забыться, прижав к стенке душевой.
Выплёскиваю всю свою страсть, а она ненадолго забывает о своей ненависти…
Вскоре приезжают Маша и Глеб, и Тася сразу уходит в спальню, даже не удостоив их приветствием. Я знаю, что она пытается дозвониться до свекрови, но та не берёт трубку.
— Вот твой новый телефон, — протягивает коробку Маша. — Там уже стоит сим-карта.
— И?..
— И телефон Галлиева там тоже есть, — отвечает она спокойно.
Замолкает. Возможно, ожидает, что сейчас я начну рукоплескать её находчивости, но этого ни черта не будет.
Это они с Глебом просрали мою дочь!
И это, в конце концов, её работа — добывать информацию, которая может понадобиться!
Вместо меня восклицает Глеб:
— Смотри-ка, Машка! Ведь можешь же, когда хочешь!
— Да пошёл ты! — выплёвывает девушка.
— Куда? Куда мне пойти, Маш? — Глеб разводит руками и лыбится во все тридцать два. — Можем пойти вместе, кстати! Если уж ты так настаиваешь.
— Заткнитесь оба! — рявкнув, вынуждаю их замолчать. — На сегодня нужно отменить все дела, я остаюсь дома.
— Спартак! — начинает негодовать Глеб. — Мы не можем ничего отменить!
Я бросаю на него непреклонный взгляд, и парень сжимает переносицу двумя пальцами.
— Твою ж мать! — тихо ругается себе под нос.
Достаю из коробки телефон, включаю его и сразу нахожу номер Галлиева.
Вновь смотрю на Машу с Глебом, и теперь мой взгляд говорит им, что пора на выход. И они меня, конечно, понимают.
Когда остаюсь один, прижимаю телефон к виску. После бесчисленного количества гудков раздаётся щелчок, и наступает тишина.
Галлиев меня слушает.
— Сегодня! — выплёвываю я, теряя остатки холодного рассудка. — Я хочу встретиться