Вера Колочкова - Обитель Синей Бороды
– Как это?
– Да вот так. Дьявольские проделки Марка. Они, я так полагаю, вместе с Сониной мамой придумали эту историю о страшной болезни. А Соня или узнала, или догадалась просто. Вот и не вынесла. Совсем душою иссякла, я думаю. Но как, как ушла! Подарила им обоим несчастный случай! Такой сильный характер погубили, жаль…
– Но… откуда вы узнали? Что Сонина мать была здорова?
– Да случайно, в общем. Я в той поликлинике, где она наблюдалась, медсестрой в летнее время подрабатывала, пока Алешенька в санатории был… Но теперь это уж не имеет значения, Сони все равно нет. Да и не докажешь ничего, все только слова, догадки… А у Марка большие связи… Так что беги от него, девочка. Если не хочешь пропасть – беги… К ребенку своему беги, ты ему нужна… – Наталья снова отерла испарину со лба, содрогнулась, будто от холода. Обняв себя руками, произнесла тихо: – Что-то устала я от нашего разговора, будто вагон с углем разгрузила.
– Да, да, я понимаю… Тяжело вам, конечно… Спасибо вам за все, Наталья. Мне ехать пора. Спасибо…
– Ну что ты, Сонечка. Все нормально. Надо же, я и не заметила, когда перешла на «ты»… Счастья тебе, милая. Все у тебя будет хорошо.
– Вы думаете?
– Да что – я?.. Главное, чтобы ты сама на это хорошее настроилась. На свое. То есть постаралась в себе разобраться, отделить главное от второстепенного, через себя пропустить… И как отличить одно от другого… В том-то и беда, Сонечка, что каждый эти вопросы решает сам, никто не придет и не вложит нужный ответ в голову. Только в какой момент это решение приходит, очень важно. Главное, чтобы не оказалось поздно, чтобы решение не превратилось в позднее покаяние… Иди, счастливой тебе дороги. И счастливого прозрения, девочка. Ступай с Богом.
Соня, пока ехала обратно, плакала всю дорогу. Так жаль было эту женщину! Такая силища любви осталась в ней! Любви много, а крылья поломаны… Ну вот где справедливость, где? Ей бы этой силы Натальиной – хоть малую толику…
И снова слезы стали застилать глаза, она почти не видела дороги. И досада на себя внутри поднялась: «Почему я-то испугалась? А главное – чего испугалась? Карьеру не сделать? Любовь мужа потерять? Так все равно ж потеряла любовь-то. Хоть так, хоть этак.
Нет, не то, не то… Не в карьере и не в мужниной любви тут дело. Это все – второстепенное. А главное… О господи, помоги найти в себе это главное, дай силы! Я хочу, я могу, я готова… Я сейчас, я быстро. Приеду, вещи соберу и поеду к сыну. Скорее, скорее… Николенька, я уже скоро буду рядом с тобой…
Так, стоп. Стоп! Не будешь ты больше Николенькой, сынок. Кем угодно, но не Николенькой. Прочь, прочь это уничижительно-снисходительное имя! Ты будешь Колей, Коленькой, Коляном, Николашей… Человеком, в общем. Прочь это виновато-отстраненное, ставшее почти нарицательным – Николенька… Ты мой Коля. Мой сынок Коля. Какое хорошее, ласковое сочетание букв – Ко-ля… Ко-ля…»
И снова подступили слезы. Через дрожание губ, через болезненное колотье в груди. Соня наддала газу, проехала мимо поста ГИБДД, не снижая скорости. Да плевать на то, что прав нет! Не догоните! Не догоните, тороплюсь я!
Неуклюже затормозила у ворот, выскочила из машины, торопливо пошла по дорожке к крыльцу. Дверь открыта, никого. Тихо в доме. Тина, наверное, на кухне, ужин хозяину стряпает. Надо исчезнуть без прощаний, без объяснений, по-английски. Наверное, невежливо. Но можно записку оставить… Ой, а паспорт! Паспорт же у Марка остался! А впрочем, черт с ним, с паспортом…
Соня взлетела по лестнице, рванула на себя дверь комнаты…
И застыла на пороге. Марк сидел в кресле, вальяжно раскинувшись и положив ногу на ногу. Смотрел в окно. Будто не слышал, что дверь открылась. Медленно повернул голову…
– Добрый вечер, Сонечка. А я тебя тут дожидаюсь. Ты не против?
– Да ради бога. Это же твой дом…
– Это теперь и твой дом, Сонечка. Кстати, я тебе подарок приготовил… Посмотри, прелесть какая. Тебе понравится.
И протянул длинную глянцевую коробку, обвязанную розовым бантом. Соня автоматически выставила ладони вперед, отстраняясь:
– Не надо, Марк. Не надо мне подарков. Кстати, и серьги с кольцом тоже забери. Они там, в первом ящике комода лежат. И платья…
– Не говори глупостей, Сонечка… – досадливо-болезненно сморщил он лицо, развязывая бант на коробке. – Я сегодня так устал, сил нет… Будь хорошей девочкой, прошу тебя, пожалуйста. Хватит уже нервных экспрессий, надоело, ей-богу. Лучше посмотри, прелесть какая!
Извлек из коробки что-то плоское, огладил пальцами, протянул Соне.
– Это смартфон последней модели, глянь-ка… Я сам выбирал… Очень удобная штучка. Пустячок, а приятно. Возьми, Сонечка, это тебе. Там уже мой номер записан…
– У меня есть телефон, спасибо, не надо. Марк, я хотела поговорить с тобой… Вернее…
– А твой телефон я выбросил, Сонечка.
– Что?! Как это – выбросил? Да что ты себе позволяешь вообще?
– Хм… Хороший вопрос – что я себе позволяю… Можно на досуге пофилософствовать. Давай это потом с тобой обсудим, хорошо? Определим степень дозволенного и недозволенного?
– Верни мой телефон, Марк! Ты думаешь, я наизусть помню все записанные в память номера?
– А зачем они тебе, номера из прошлого? У тебя начинается новая жизнь, стало быть, и номера должны быть новые…
– Верни мне мой телефон, Марк! Мне нужен мой телефон! Мне… Мне позвонить срочно нужно.
– Ну-ну… Сядь, успокойся. Не стой в дверях. Отчего ты так возбуждена, милая? Неужели визит к моей бывшей жене тебя так расстроил?
Соня растерялась на долю секунды, распахнула глаза:
– Ты… ты откуда?..
– Ну, знаешь… А как бы ты хотела… Я теперь все буду о тебе знать, дорогая. Каждый твой шаг, и даже самый, казалось бы, непредсказуемый. Глупо, Соня, глупо… Зачем ты вообще к ней поехала? Хотела про меня что-то узнать? Так я с самого начала ничего не скрывал… Если тебя еще какие-то подробности из моего прошлого интересуют, я готов ответить на все вопросы. Но и взамен требую ответного откровения. По крайней мере, я должен быть в курсе всех твоих передвижений, Сонечка.
– Прям-таки должен, да? Прям-таки требуешь?
– Да. Должен и требую. Потому что собираюсь жить вместе с тобой под одной крышей. И ты должна…
– Я ничего тебе не должна, Марк. Дай же мне сказать, наконец… В общем, я уезжаю сегодня. Прямо сейчас. Позволь мне собрать вещи…
– Ну-ну, Соня… Право слово, надоело уже. Ну что за скачки эмоций… Надо тебя врачу-психотерапевту показать, чтобы прописал успокоительное. Сядь, успокойся. А может, пойдем, поужинаем, а? Я проходил мимо кухни – у Тины чем-то вкусным пахнет…
В Соне вдруг вспыхнуло раздражение от его спокойного снисходительного тона. От покачивания ноги, обутой в дорогую мокасину. От смартфона в его руке. От выражения лица – улыбающегося, зловеще-приветливого. Она шагнула вперед, отодвинула резким жестом дверку шкафа-купе, начала выкидывать на кровать свою непрезентабельную одежку – джинсы, рубашку, ветровку, пару маек… Заглянула вглубь – что там еще осталось?
